Неприятная тема

Снова взял слово Иван Миронов, внесший совершенно новую ноту в ход пресс-конференции:

-Можно говорить о беспределе системы, но самое страшное, что сегодня создан институт политических стукачей и провокаторов, которые ходят как на работу в следственные органы, беседуют под протокол и без протокола и сдают своих же соратников. У нас такое движение было — это «Русский образ».

Мне некий мне раньше неизвестный человек дал дело Даниила Константинова. А там показания одного из организаторов партии «Новая сила», Дмитрия Феоктистова. Ему в рамках уголовного дела по убийству случайного человека, который не имеет никакого отношения к политике, показывают фотокадры из оперативной съемки протестных митингов. Он опознает людей, которые участвовали в этих митингах, называет их имена, утверждает, что Константинов платил им деньги, и что эти люди готовы к политическим уличным столкновениям. Вот что страшно.

Если сегодня какое-либо оппозиционное движение не найдет в себе силы отказаться от стукачей и провокаторов, силы назвать вещи своими именами, то такое движение должно уйти с политической сцены. Если человека вызывают на допрос, и он публично не называет имена следователей, не говорит, о чем велся разговор, идет со следователями на контакт, то имя такого человека должно оказаться максимально далеко от слов «политика» и «национальная борьба».

Ему ответил сам Феоктистов:

-Я один из свидетелей, которые допрашивались по делу Константинова. Процедуру посещения ЦПЭ я проходил в своей жизни дважды — первый раз в начале декабря, после гражданских протестов. На этой профилактической беседе мне сказалио, что не надо совершать экстремистские действия. Не надо — так не надо.

Второй раз меня вызвал перед президентскими выборами в ЦПЭ Южного Административного округа начальник этого округа. Он сказал, что и эта беседа будет профилактической. Я сообщил своим соратникам, что иду в Центр по борьбе с экстремизмом.

После начала беседы в кабинет вошли три человека, представились сотрудниками уголовного розыска, и показали фотографии, которые я не опознал. После этого они достали фотографию Константинова и фоторобот — на деле обычное фото, переделанное в графическом редакторе. Спросили: «Это Константинов?» Я ответил: «Похож». Потом мне задали несколько вопросов о политической деятельности моей и Константинова. Вопросы были общего плана. Мои ответы не были обвинительными и не содержали информацию, которой нет в открытых источниках.

После ЦПЭ я сообщил Даниилу о том, что им интересуются. Вместе с Даниилом мы решили, что это начало провокации как против него, так и против ряда других лиц. 4 марта мне позвонил следователь Чертановского межрайонного следственного комитета. Он меня спросил, когда я явлюсь на допрос в качестве свидетеля некоего убийства. Я попросил прислать официальную повестку — мне пообещали, что она будет. Но не прислали.

9 марта возле дома я встретил сотрудников правоохранительных органов в штатском. Меня отвезли в Чертановский межрайонный следственный комитет. Адвоката вызвать не дали. Давать показания я начал после того, как они стали составлять протокол моих показаний без меня. Я вынужден был исправлять то, что они понаписали.

Объяснения прервал Миронов:

— Ваша подпись тут стоит!

-Публичное заявление о том, что я ходил в ЦПЭ, опубликовано на сайте «Русская платформа» и ИА «Национальный акцент». Я сделал заявление, что считаю происходящее началом провокации против меня и Константинова. Если бы я был провокатором, как вы считаете, то, наверное, я бы не сообщал о своем общении с Центром «Э». Попытки сделать из меня нового Горячева (прим. — Илья Горячев, глава организации «Русский образ», которого националисты обвиняют в сотрудничестве с органами внутренних дел) успеха иметь не будут, потому что любые показания, которые я давал лично, я готов подтвердить. Более того ни одно из этих показаний не является обвинительным ни прямо, ни косвенно в отношении Даниила. Я общаюсь и с отцом Даниила, и с адвокатами, мы вместе стараемся сделать так, чтобы линия защиты была более эффективна.

После этого короткого спора участникам конференции задали вопросы.

Член оргкомитета партии «Новая сила» Алла Горбунова поинтересовалась отношением Константинова-старшего и адвоката Дениса Зацепина к показаниям Феоктистова.

-Меня сейчас не интересует политическое будущее тех или иных фигурантов дела, — начал Илья Константинов. — Но почему я вынужден назвать эту фамилию. Потому что показания Феоктистова загадочным образом играют в деле Даниила существенную роль. Даже в постановлении на проведение обыска в моей квартире, где прописан сын, вслед за первым абзацем про убийство начиналось перечисление фактов политической деятельности Даниила, его участия в тех или иных публичных акциях, с теми или иными людьми. И именно эта сторона вопроса, как я потом выяснил, была извлечена следствием из показаний Дмитрия.

Надо понимать, что дело, которое сейчас «шьется» на моего сына, грубо составлено из двух разных частей и источников. Одна часть — это уголовное дело, связанное с убийством несчастного молодого человека. Вторая часть — собственно деятельность Даниила Константинова во время проведения различных протестных акций. Показания Феоктистова служат связующим звеном, с помощью которого эти несовместимые части сшиваются в целое.

Поэтому я хотел, чтобы Дмитрий сюда пришел и публично объяснился — вольно или невольно он оказался использован Центром «Э» для того, чтобы сфальсифицировать дело. И его гражданский долг сделать все, чтобы была внесена ясность, чтобы было понятно, кто и как фальсифицирует дело. Я надеюсь, что свою роль в судебном процессе Дмитрий сыграет.

Вторым ответил на вопрос Денис Зацепин:

— Я не защитник Феоктистова и, тем более, я не его обвинитель. Поэтому здесь разбираться, кто прав и кто виноват, не совсем правильно. Но поскольку материалы дела уже оказались в распоряжении общественности благодаря каким-то неизвестными людям, и они так просто не исчезнут, я могу сказать вот что. Когда я был вызван на улицу Академика Королева, где живут родители Даниила, нам было представлено постановление на обыск. Там есть ссылка на показания Феоктистова — что Константинов является лидером «Лиги обороны Москвы», занимающейся организацией митингов и пикетов, и что он нанимает на свои средства лиц, имеющих опыт уличных столкновений.

Если эти слова действительно не соответствуют тому, что говорил свидетель, то он должен в установленном порядке заявить о фальсификации показаний и добиваться возбуждения уголовного дела против следователя. Это долг порядочного человека.

Константин Крылов задал вопрос политику — были ли его слова сфальсифицированы, или они находятся в протоколе?

Феоктистов заверил, что они есть в протоколе. Но фраза полностью была придумана следователем, который составлял протокол.

— Ты это расскажешь на суде? — спросил Крылов

Свидетель обвинения ответил утвердительно.

Впрочем, все участники конференции согласились с тем, что не время выяснять отношения между националистами тогда, когда под вопросом судьба одного из ярких их представителей. Завтра на скамье подсудимых может оказаться любой — и этого нельзя допустить.

Источник: Сообщество РОД