Пытки и издевательство – это у полицаев называется «НЕОФИЦИАЛЬНЫЙ ПРИЕМ».

– Мой сын Александр никогда не думал, что так легко оказаться в руках полицейских-пыточников, – рассказывает Нина Федорова. – Чего опасаться, если ты не преступник? Так думали мы. Но вышло иначе.

Не так давно мой сын Александр побывал в кабинете полиции, где «правоохранители» выбивают из своих жертв показания. Попавшим на «неофициальный прием» чуть ли ни вышибают мозги и, похоже, испытывают наслаждение, чувствуя собственное превосходство. Это и есть методы современной полиции? Мне кажется, что совсем недалеко до костров инквизиции.

История началась с пьяных дебошей соседей. В соседней квартире каждую ночь веселье. Всю ночь играет музыка и раздаются пьяные голоса.

Наутро в подъезде остаются шприцы. О том, что в нашем подъезде притон, знали все соседи. Но разогнать его без помощи полиции не хватало сил. Молодежь, явно пребывавшая в неадекватном состоянии, посылала куда подальше, и оргии продолжались.

Мы написали заявление, осталось собрать только подписи недовольных жильцов и отнести заявление в полицию. В ночь с 23 на 24 февраля шумная компания собралась вновь. Хлопнула входная дверь, и толпа из соседней квартиры вывалилась в подъезд. Выглянув в коридор, я попросила прекратить издевательство над соседями и разойтись.

Мне ответили крепким матерным словом. И мое предложение разойтись имело иной эффект. Молодые люди, удалившись в квартиру, включили на всю громкость музыку, и веселье, похоже, достигло своего пика – молодежь разошлась не на шутку. Сын пошел успокоить разбуянившихся соседей.

С толпой, которая ведет себя без всяких приличий, иметь дело – не шутка. Потому Саша на всякий случай положил в карман пистолет и вышел. На его стук дверь открыл Виталий. Их беседа носила мирный характер. Собеседник обещал, что все уладится. Сначала музыку сделали чуть-чуть потише. А после все опять повторилось – гуляние продолжилось.

На следующую ночь та же история: шум, пьяные голоса в соседней квартире. Гуляние завершилось дракой на лестничной клетке. Пока распаленные соперники выясняли отношения, загромыхала входная дверь внизу и послышались возгласы: «Вызовем полицию!».

На следующий день полиция действительно приехала. Оказалось, что соседи, буянившие всю ночь, написали заявление, что на их квартиру совершили разбойное нападение. Якобы кто-то в отсутствие хозяев вынес из квартиры телевизор.

Чуть позже, после того, как приехала полиция, я спустилась вниз по лестнице. И у входной двери встретила человека корейской национальности, одетого в форму полицейского. Я спросила:

– Вы по поводу происшествия в соседней квартире?

– Нет, я по личному делу, – ответил он.

Чуть позже я узнала, что полицейского зовут Денис Хан. Соседи секретничали, что в нашем подъезде он появлялся часто.

Полицейский Денис поднялся этажом выше. Ненадолго отлучившись, я возвратилась домой. А через пятнадцать минут в квартиру зашел сын и полицейский Сергей Семенович Ли. Последний сказал мне, что на соседнюю квартиру совершено разбойное нападение, а поскольку в кармане у моего сына ранее видели оружие, то Александра забирают в отделение полиции для выяснения обстоятельств. Александр взял из дома лицензию на оружие. Вместе с девушками-соседками его увезли в оперативную часть №5 по Советскому району в качестве свидетеля.

Прошел час. Кто-то вошел в соседнюю квартиру и начал уборку в отсутствие хозяев. Девушки, которых забрали вместе с Сашей на допрос, возвратились, а сына так и не было. Более двух часов я звонила на телефон сына и полицейского С.С. Ли. Но никто не отвечал. Дозвонившись до дежурной части, узнала, что с моим сыном якобы еще беседуют. Минуты тянулись мучительно. Сын все не возвращался. И я принялась звонить вновь. Но все телефоны вдруг оказались вне зоны доступа. А из дежурной части вовсе перестали отвечать на мои телефонные звонки.

Оборотни в погонах

Я направилась в отделение полиции, чтобы отнести заявление о наркопритоне, поскольку подписи были собраны. На крыльце встретила сына. Он был взволнован, чуть ли не заикался. На его теле виднелись следы от побоев и припухлости с красными полосами на запястьях. Александр рассказывал, что в отделении его зверски пытали. Заставляли признаться в краже, которой он не совершал.

Позже в своем заявлении на имя начальника краевого ОВД А.А. Николаева Александр Федоров напишет, что оперуполномоченный Советского РУВД Денис Хан, помимо зверских пыток, угрожал убить его и выкрикивал: «Если меня уволят из правоохранительных органов, то я тебя убью, и никто не заикнется, что я в чём-то виновен».

«Я боюсь за жизнь и здоровье своих родных, так как оперуполномоченные угрожали не раз. Угрозы воспринимаю всерьез. И если со мною и моими близкими что-нибудь случится, то прошу винить в этом сотрудников уголовного розыска УВД Советского района», – напишет позже в своем заявлении А.А. Николаеву потерпевший от оперативников Александр Федоров.

В этот же день после пыток Александр обратился к травматологу и нейрохирургу. Хотел провести компьютерную томографию. Но на следующий день, похоже, врачи были уже предупреждены… Рентгенолог, не обратив внимания на головные боли и анемию рук, написал, что никаких нарушений нет.

– Мне отказались оказывать медицинскую помощь, – расскажет позже Александр. – Когда я обратился в медицинский центр «Санас», доктор порекомендовал оставить эту затею и вообще никуда не обращаться. Сказал, что лучше полечиться самостоятельно. В справке врач почему-то написал, что больной обратился после произошедшей бытовой драки. Хотя ему говорил, что избит в ОП № 5 Советского района.

– Нас гоняли из больницы в больницу, – продолжает свой рассказ Нина Федорова. – Удивленно раскрывали глаза, когда мы говорили, что моего сына изувечили полицейские. В результате, ему пришлось ехать в Хабаровск, чтобы провести независимое обследование. Специалист из хабаровской клиники ставит диагноз, что повреждения есть. И серьезные.

После нашего возвращения из Хабаровска в местном департаменте здравоохранения попытались подвергнуть сомнению результаты независимого обследования. Сына сначала не хотели положить в больницу. Хотя рекомендации от хабаровских специалистов на этот счет имелись. Таким образом, чтобы скрыть последствия пыток, оперуполномоченные ОП № 5, врачи ВКБ № 2, я считаю, вступили в преступный сговор.

Оперативники успокаивают, что мой сын проходит по делу как свидетель. Надеются, что мы перестанем писать громкие заявления в разные инстанции. Но где гарантия, что при помощи таких методов расследования моего сына вскоре не переквалифицируют в обвиняемого?

За последние дни Нина Федоровна и ее сын написали кипу жалоб. Пожалуй, столько не писали за всю свою жизнь. По поводу пыток обратилась в прокуратуру Приморского края, в следственный комитете и УСБ. Но ответов пока не получили.