Василий Федорович
Продолжим цикл заметок о тюремных приключениях. Пользуясь случаем, поблагодарю всех тех, кто отозвались на просьбу о помощи. Среди них кроме тех, кого я привык считать своими друзьями, немало и едва знакомых и полузнакомых людей. Признаюсь, это заставляет думать о людях лучше, чем я привык. Сам помогал многим и частенько бесплатно, но всегда считал, что если хреново будет мне, то хуй кто поможет. Отрадно, что это не так.

А пока – под катом очередные заметки о тюремной жизни.

Большинство из нас, рожденных в СССР и выросших во времена «перестройки» и 90-е, так или иначе сталкивались с таким явлением, как тюремная проза. От классиков типа Солженицына и Шаламова до подражателей рейтингом пониже, почти у всех есть следование определенному канону. Арестованный (как правило несправедливо) испытывает страшные страдания, унижения, гнет системы, и неизменно страдает от уголовников, которые заодно со служащими застенков зловещей Системы.

Так вот, по моим наблюдениям, такая позиция – полная ебанина и хуйня. Нет, при желании на тюрьме так жить, безусловно, можно – при соблюдении пары нехитрых условия: нужно быть хуйлом по жизни и не уважать себя. Во всех остальных вариантах тюрьма лишь будет способствовать определению твоего истинного места в жизни – кому что положено, безотносительно статуса, денег, шмоток и прочей мишуры. Причем таковое положение вещей воспринимают примерно одинаково что конвоиры и хозобслуга, что сокамерники. По моим наблюдениям, именно в замкнутой обстановке наиболее наглядно проявляется социальное неравенство, причем построенное не на статусе, а на сути человека.

По ст.91 УПК меня задержали на 48 часов, и когда я скинул часы и документы адвокату, у меня остались тапочки на босу ногу (1 пара), трусы, шорты и футболка, которые на мне и были надеты. Больше не было ровным счетом нихера. Передачи в ИВС не приняли и именно так после суда я поехал в СИЗО №1. Со мной на этапе пацанов не было видно из-под сумок и баулов – и тут я, как курорта, в шортах и тапках, с пустыми руками. После прохождения карантинных процедур – фотографирования, осмотра, шмона, нас повели в баню, и как-то так вышло, что прямо там я обзавелся сменой белья, новой футболкой, мочалкой и мылом. Причем самоорганизовалось оно по принципу «оно само» — после того, как все познакомились и выяснили, кто тут за что оказался. Так меня впервые натурально одела тюрьма – причем отнюдь не в хозяйскую робу.

Из бани, после того как я заблаговременно вскрылся, заехал я на тюремную больничку, напару с мрачным и бывалым парнем по имени Андрей с шестью судимостями и жуткой раной через всю спину и почти оторванной ноздрей. Забегая вперед, отмечу, что лучше всего отношения у меня складываются с ранее судимыми по серьезным статьям – бандиты, убийцы, ОПСовцы, люди. Которые и в мире решали вопросы. Их характеризует жесткая воля, ум, хитрость и совершенно охуенный запас прочности. Пуская многие из них и далеки от высот образования и культуры, но у них правда есть чему поучиться.

На больничке после ИВС оказалось весьма неплохо: в камере, рассчитанной на 18 человек, я был седьмым обитателем. В длину от кормяка до окон – двенадцать шагов, в ширину – шесть. Контингент живет там не очень подолгу, оттого хата неухоженная. Но с порога тюрьма меня еще и накормила неплохим ужином.

Заехал я туда с одним продавленным матрасом, короткой простыней и железной миской – ни кружки, ни ложки мне не дали. Очень скоро матрасов у меня оказалось два, которые впоследствии поменялись на один охуенный, а также нажились мыльно-рыльные принадлежности, мыло, шампунь, нормальная посуда и приличное количество жратвы. Это никто не делал извне, так вышло опять же «оно само», после налаживания отношений с сокамерниками и просмотров всей хатой сюжетов в новостях о моем аресте по 4 каналу и у любимого медиа-героя СИЗО – Иннокентия Шеремета. Вообще я всегда подозревал, для кого делаются новости 9 1\2 и на чей вкус ориентируется Кеша – да-да, именно на них, то есть «нас», гыгы. В любом случае, от души его благодарю, т.к. сюжет с магическими словами «ОПС», «убийства» и со ссылками на жуткие подробности типо расчленений, чрезвычайно улучшили мою жизнь и ее качество. С блогосферой у местных обитателей так себе, ЖЖ немного не их формат. А тут…такая слава. Вокруг практически сразу же образуется зона комфорта – почти как если взять в руки молоток.

Теперь вернемся к теме заголовка. Нет, я не дал ебу и не решил, что мне тут положено жить на постоянной основе до конца дней своих. Суть в другом. Я начал свою мысль с того, что это для некоторых на тюрьме стремно, грязно и хуево, а для некоторых нет.

Секрет в том, что в тюрьме бытие отражает не столько сознание, сколько твое собственное отношение к быту и к тому, что ты тут делаешь. Так вот, если охота сидеть со страдальческим ебалом и думать о том, как тебя заточили, и так делают все кругом – так и будет. Но можно и по-другому: понять, что тюрьма – это дом, в котором ты живешь, пускай и временно. Для меня это стало открытием своего рода – одно из того, чему научился у более опытного контингента. Речь, кстати. Не о каком-то аутотренинге, а о вполне конкретных действиях и поступках.