Скоро один из участников потасовки Сергей Чиндин предстанет перед судом. В отношении другого Леонида Тарабанова продолжается следствие, а третий, Василий Мохов, находится в федеральном розыске. Мать Василия не верит, что сын стал убийцей и дала эксклюзивное интервью «АиФ-Северный Кавказ».
21 июля 2012 года. Эта дата для многих жителей региона стала точкой раскола – на «до» и «после». В тот субботний день в центре Кисловодска сошлись врукопашную две группы молодых людей. Сошлись сурово, с кровью и до смерти. Причиной трагедии стал банальный рэкет – одни молодые люди решили поживиться, забрав у местного торговца ручной экспандер, да ещё дав ограбленному тумака, другие, видя такую несправедливость, вступились. Поначалу словами да уговорами. Когда не подействовало, и ответные угрозы обросли подоспевшими группами поддержки, в ход пошли ножи. Два человека погибли, третий был тяжело ранен. Горе, страшное горе для родных и близких. Отнять жизнь – такого права нет ни у кого. Мы не ставим целью очернить или обелить кого-то, назвать виноватых и невинных, пытаемся понять – что же всё-таки произошло? И почему Василий Мохов, один из участников трагедии, сегодня скрывается от следствия. Об этом в эксклюзивном интервью «АиФ-СК» рассказала его мама – Ирина Григорьевна Мохова.
— Как вы узнали о трагедии, главным подозреваемым в которой стал ваш сын?
— Мне позвонила невестка, сказала, что дома Вася не ночевал. А ей он звонил днём в ту субботу, собирался домой, переодеться и на работу, да так и не дошёл. Я – в полицию, заявить об исчезновении сына. Там и узнала, что произошло… Не могу представить, что должно было случиться, что могло его заставить достать нож. Говорят так, что вроде он один троих порезал. Не могу понять, не могу. Объяснение только одно – сын защищался. Вы Васю моего видели? Он худой, ростом 1,62, а на него сразу несколько человек пошло, да не поговорить, а с угрозами. Так мне люди рассказывали. Злым, агрессивным он никогда не был, не могу даже предположить, чтоб он ножом размахивал. Если и мог применить, только для защиты, только для самообороны. Он не шатался у меня просто так, занимался спортом, работал, семья молодая, маленький ребёнок. Какие плохие мысли тут могут быть?
— А чем занимался сын, где работал?
— Устроиться очень трудно, мы ведь без прописки, грузчиком работал, не лентяй он у меня. С 9 лет работать начал, в 5 утра вставал, шёл на заправку, потом в школу к 8 часам. Вечером опять на заправку. Как мог зарабатывал. Жили мы в Дагестане, он единственный в школе русский ученик был. Работы там никакой, я иной раз в месяц 1 тыс. рублей зарплаты получала. Муж умер, детей у меня двое, Вася – младший. Дочь старше его на 3 года. Разве объяснишь кому, как трудно жили? Это поймут только те, кто сам испытал, кто сам знает, что это такое – двое деток на руках и просвета никакого. Но мы выжили, дочка техникум в Ставрополе окончила, работы по специальности не найти, Вася в училище в Кисловодске выучился. В армию очень просился, всё бегал в военкомат, чтоб призвали скорее. Служил в Цхинвале, в Южной Осетии, где часть российская сейчас стоит. Из армии пришёл, стал в спортзал ходить, дома не тренировался, но книг много читал – о военных, разведке, единоборствах. Ему и 23-х ещё нет, женился два года назад, вот сыну его годик исполнился, а где Вася – мы и не знаем. Невестка у меня карачаевка, дочь с маленькой внучкой, остались мы три женщины, да двое малолетних детей.
— Вы не против были, что сын привёл девушку другой национальности?
— А национальность какое значение имеет? Любят же друг друга. Как я могла сказать сыну – не женись? Он встретил счастье своё, а я препятствовать буду? Она и мать хорошая, и жена, и хозяйка. Девочка умная, работящая, бабушка её очень хорошо воспитала. А национальность – какая разница? Жили б хорошо. Она мусульманка, мы – православные, ну и что? Родная девочка, такого внука мне родила. А предки мои, сколько колен помню – все казаки и казачки. Оба прадеда – казаки.

— Говорят, среди тех, кто участвовал в конфликте, были представители разных национальностей, местные жители и вроде из Дагестана?
— Каких наций, я не знаю, но из Дагестана не было точно. Дагестанцы встали бы на сторону Васи, в этом я уверена. За земляка своего. Я думаю, там вовсе не в национальности дело, дело в справедливости. А нам угрозы поступали, дочери на работе передали, что всю семью нашу вырежут. Ко мне на улице люди незнакомые подходили, спрашивали, нашли ли Васю, где он скрывается. Передали ещё, что в тюрьмах Ставропольского края его уже ждут. Это не по национальной принадлежности, вы же понимаете. Вася в розыске, он как позвонил в тот день жене, так и не слышали и не видели мы его, не знаем, где он. Я его так воспитывала, что за слабых заступаться нужно, честно, открыто. Он же единственный мужчина был в семье, пока внук мой не родился. Я с детства ему говорила, что он защитник, на него вся надежда. Для меня мужчина – это опора. Что значит само слово мужчина – чин мужа. Мужественный человек, который защищает. Почему и говорят, за мужем, как за каменной стеной. Таким он и старался быть в семье – надёжным. Скажут, мать сына оправдывает. Я просто рассказала, какой мой Вася.
Следствие идет

«АиФ-Северный Кавказ» попросил прокомментировать ситуацию руководителя следственного отдела СУ СКР по Ставропольскому краю Максима Ткаченко:
— Василий Мохов в настоящее время находится в розыске по обвинению в убийстве (ст. 105 УК РФ). Я не раз встречался с представителями казачества, объяснял, что только показания самого Мохова смогут пролить свет, точно квалифицировать его действия. В обязательном порядке необходим ряд экспертиз с его участием. Пока он скрывается, сделать их невозможно.
Также я не раз объяснял, что если есть какое-то непонимание, если любая из сторон считает, что имеют место какие-то нарушения по ходу расследования или возникают претензии какого-либо рода к следователю, обращайтесь ко мне. Но никаких обращений не поступало. Дело это на особом контроле. Два участника конфликта задержаны, оба взяты под стражу. Один из них обвиняется по ч. 1 статьи 213 (хулиганство с применением оружия), второй – по ч. 1 статьи 318 (угроза применения насилия в отношении сотрудника полиции). Это эпизод выделен в отдельное производство, расследование по нему завершено, дело сегодня направлено прокурору для утверждения обвинительного заключения.