Когда я уходил в армию, то свято верил, что при годе службы дедовщины в принципе быть не может. Как-то полгода тебя бьют, полгода ты всех бьешь, звучало нереальным. Так думал, просто после полгода будет более привилегированное положение, да и все. Дедовщины-то у нас в части особо и не было. Но зато я узнал, что такое кавказское землячество. Если у вас в части выходцы с Северного Кавказа составляют, хотя бы четверть всего вашего призыва, можно считать, что служба ваша будет очень тяжелой. У нас в роте из ста пятидесяти человек личного состава лишь семьдесят были русскими, сорок человек были из Дагестана, а остальные сорок были татарами, чувашами и осетинами.
Пока наши русские выясняли между собой отношения и решали, кто из них главный (я как-то оставался в стороне между их мальчишескими разборками, как и еще несколько человек, служивших здесь после ВУЗа), Ребята с Дагестана под чутким руководством «дедов»-дагестанцев необычайно быстро между собой скорешились, образовав землячество, в котором один за всех и все за одного. До принятия присяги все было тихо и мирно. А вот потом… Сначала объявили о том, что мытье полов — это не для гордых кавказских мужчин, затем сочли, что и любая другая работа противоречит нормам ислама. Через две недели после принятия присяги трое дагестанцев демонстративно избили трех русских, которые, по их мнению, недостаточно уважительно посмотрели в их сторону. Для трех, с детства занимающихся борьбой джигитов, победить трех, выросших у компьютера пацанов, было занятием несложным. Я бы даже сказал приятным. Пацанов публично поставили на колени и на камеру мобилы заставили просить у дагов прощения. Никто из проходивших мимо русских не вступился.
После этого пацаны стали для дагестанцев грушами, на которых они отрабатывали борцовские приемы, а также источниками финансирования, поскольку все деньги, которые им присылали родители, они отдавали «кавказским сослуживцам» Сами же «горные братья» начали внимательно присматриваться к следующим жертвам, публичное опущение которых позволило бы им уже официально объявить джамаат во всей нашей роте. К татарам, чувашам и осетинам лезть было опасно. Их хоть и было мало, но они друг за друга стояли горой. Куда проще было опускать русских, коих было много, но дружность и сплоченность отсутствовала напрочь. Выбор пал на нас. Я держался в группе, образованной по возрастным критерием. Восемь человек. Все были после вышки в возрасте от двадцати двух до двадцати четырех лет. Мы держались обособленно от всех: никуда не лезли, ни в какие конфликты не вступали, но и в наш микроколлектив лезть не давали. Постоять мы за себя могли.
Старались не выделяться. Работали не больше и не меньше других. Словом были сами по себе. Постепенно наш коллектив начал вызывать даже некоторое уважение у остальной «школоты», как мы ее называли и тех, кто уже отслужил больше полгода. Поэтому даги и решили начать с нас. Видимо, в их мозгах зародилась мысль, что «уничтожая» наиболее «боеспособных» среди всех русских роты, они лишают остальных возможного центра сопротивления. В один из прекрасных майских вечеров мы с ребятами как обычно занимались «вечерним туалетом»: умывали свои потные грязные рожи, брились, чистили зубы. В этот момент в комнату вошло десять внушительного вида дагов. Один из них самый ростом чуть выше меня, но зато в плечах шире раза в два (наверное тоже борец), демонстративно оттолкнул меня от умывальника, показывая, что здесь умываться сейчас будет он. Три года тренировок даром не прошли. Я мгновенно пробил ему локтем в правую скулу. Дагестанец рухнул на пол, предварительно ударившись об стену затылком.
На меня с криком: «УБЬЮЮЮ!» кинулся его товарищ, сбил меня с ног и попытался уложить на лопатки, чтобы потом добить. Я же отчаянно сопротивлялся, молотя его кулаками и локтями. В туалетной комнате завязалась драка. После полуминутного валяния на полу, в котором никто из нас успеха не добился, дагестанца кто-то ударил сзади по голове пинком. Он меня тут же высвободил и в пинки его погнал я, стараясь как можно больше ударов наносить по голове, чтобы уж вырубить его окончательно. Краем глаза я увидел, что общее столкновение переросло в отдельные драки, в ход с обеих сторон уже идут стоящие в туалетной комнате стулья. Наш самбист только что ловко перехватил руку с заточкой в руках одного из дагов, а второй рукой нанес ему исполинский удар в солнечное сплетение. Другим глазом я заметил лежавшего в углу нашего, которого даг усиленно лупил ногами. Туда-то я и ринулся, с трудом протискиваясь между дерущимися.