От переводчика: данное эссе было опубликовано в «Der Angriff» 26 ноября 1928 г. Кютемайер был берлинским национал-социалистом, убитым в уличной драке, одним из многих, кто, благодаря Геббельсу стал мучеником движения.

Однажды он пришёл в службу занятости и спросил, есть ли для него какая-либо работа. Он был безработным, и он и его жена, выживали лишь за счёт пособия. Он с удовольствием предоставил свои услуги партии. Он был тихим и застенчивым. Он садился там, куда ему говорили, о его добровольческой деятельности говорилось вообще мало. После четырёх месяцев прилежной работы, несмотря на запрет и гонения, привёл в порядок, впавшую в полный хаос, картотеку.

Он первым приходил утром и последним уходил ночью. Он всем говорил “доброе утро” и “добрый вечер”. Когда мне случалось бывать у него в отделе, он подпрыгивал, стоя прямо пожимал мне руку и был возбуждён как ребёнок.

Он был храбрым фронтовым солдатом во время войны. После войны он стал торговцем, пока не разорился от инфляции. Он трудился в крестьянском хозяйстве, но потерял своё положение из-за политических убеждений. Он возвратился в город и стал одним из трёх миллионной армии ненужных немецких рабочих.

Ночью, предшествующей собранию Гитлера, он присоединился к товарищам в расклеивании плакатов. Он ушёл с наступлением рассвета, возвратившись, уставший до смерти, в свою квартиру. Его верная жена вынудила его поспать в течение трёх часов. После он вернулся работать.

Его сердце разрывалось. Его бледное, измученное лицо покраснело от волнения, ведь сегодня вечером он впервые увидит и услышит Фюрера. В пять он заступил на дежурство у кассы в спортивном дворце. Когда он уходил от кассы, он спросил товарища: “Интересно, кого мы похороним следующего?”.

Когда я, в пол шестого, пришёл с короткой проверкой, я увидел его за прилавком. Я не помню, чтобы прежде слышал его смех, как тогда. Его лицо сияло от радости. Он что-то кричал мне, но я не смог разобрать.

В 8:15 кассир сказал: “Кютемайер, Вы ещё не слышали Гитлера. Заплатите побыстрее и идите в зал!”. Он заплатил. С точностью до пфеннига. 420,40 марок. Он получил чек, а затем пошёл налево, в задний ряд, поскольку зал был переполнен. Он стоял в дверном проёме со слезами на глазах, примкнув к более чем 16 000 тех, кто поднялся петь “Германия, Германия превыше всего, и во время беды – более чем когда-либо”.

Кто в состоянии обвинить его за то, что он отказался вернуться к действительности своей ежедневной жизни? Он, в течение двух часов, участвовал в живом обсуждении со своими товарищами. Затем он отправился домой, чтобы присоединиться к жене, которая сразу уехала после собрания.

Он подвергся нападению на углу улицы. Он защищался. Но его превзошли численностью 20 к 1, и они избили его. Его лицо было разбито в кровь – Ecce Homo, нос был сломан, глаза окровавлены, губы разорваны. Он бесшумным пятном пошатывался на берегу реки, надеясь убежать от кровожадной толпы и, быть может, встретить одного из своих товарищей, за которыми также гнались по улицам.

Сквозь дождь проезжало такси. Заполненное красными негодяями. Усмехаясь, водитель нажал на педаль газа. Он был похож на раненое животное. Бледный мужчина с кровавым лицом. Идите схватите его! Несколько ударов по голове дубинкой лишили его сознания. Бросьте его на насыпь в канаве! Он уже мёртв или ещё нет?

Кто-то услышал громкий крик о помощи, когда такси рвануло прочь. Немец тонул в холодной воде. Он был всего лишь рабочим. Кого это волнует? Одним из трёх миллионов.

Труп был найден в 6:00. В его кармане они нашли партийный билет и агитационную листовку. Это всё, что было. Ни денег, ни кинжала, ни пистолета. Только обрывок бумаги с именем Гитлера. Партийный работник, который пошёл в морг, с трудом смог опознать его – таким ужасно избитым было его лицо.

Его жена проснулась в 4:00. Ей показалось, что она слышала крик мужа: “Мама, мама!”. В это время он умер.

“Самоубийство! Несчастный случай! Пьяный! Утопленник!” – вот что написали газеты.

Полиция говорила о прискорбной оплошности на берегу реки. Смертельно раненый мужчина запинается о преграду, высотой один метр, и падает. Мужчина еврейской расы – глава полиции. Покойный – всего лишь немецкий рабочий.

Головные уборы сняты и знамёна приспущены! Но только на мгновение! Затяните ремни на подбородках и приступите к возмездию над истребителями нашего народа. Работайте, товарищи, работайте!

Этот умерший вправе потребовать этого от нас.

26 ноября 1928 год

Источник: Der Angriff – Aufsätze aus der Kampfzeit (1935), s. 256-259

Переводчик: Heiko NS

Источник: Национал-Социалистическая Инициативность