Сведения о происхождении Фомы и о начальных моментах его биографии настолько не согласованы, что может создаться впечатление о наличии нескольких лиц, выступавших под одним и тем же именем). Так, по данным одного и того же автора (Генесия), Фома был и армянин и скиф. По свидетельству другого (продолжателя Феофана) — он происходил из славян (Σκλαβογενών), «часто встречающихся на востоке». По указанию третьего (Симеона Магистра) — Фома был ромеем.

Фома впервые выступает на политическую арену еще во времена правления Никифора, в качестве одного из сотоварищей Вардана, неудачно восставшего против императора в 803 г. в надежде захватить престол. Позднее, при Льве V, Фома, возвратившись из изгнания, которое он провел на территории халифата, получил назначение турмархом федератов. Незадолго до того, как Лев был свергнут с престола Михаилом, Фома начал борьбу, добиваясь захвата власти в свои руки.

Незначительные военные силы, посланные императорским правительством для подавления восстания, встретились с огромной боеспособной повстанческой армией, с которой они совладать не могли.

Овладение денежными суммами, находившимися в руках у сборщиков налогов, привлеченных Фомой на свою сторону, создало прочную материальную базу для дальнейшего развития движения. Из захваченных средств Фома производил щедрые раздачи своим приверженцам. По свидетельству Генесия, под знамена Фомы устремлялись все многочисленные племена восточных областей империи и прилежащих районов. Длинный перечень влившихся в повстанческую армию племен и народностей Малой Азии и Кавказа находит в своих наиболее важных пунктах подтверждение в официальном письме Михаила Людовику, где в числе сторонников Фомы названы арабы, персы, иберы, армяне, абасги. Генесий пополняет список славянами, гуннами, гетами, лазами и множеством других народностей, рисуя картину необычайно широкой экспансии восстания на территории, простирающейся от границ Армении до побережья Эгейского моря.

В то же время византийские историки отмечают острую классовую направленность, которую стихийно приняло движение, включившее в свои ряды «всех тех враждебных к господам, на долю которых выпал рабский удел».

Но наряду с угнетенными массами, как уже было отмечено, под общими с ними знаменами находилось много других классово чуждых им элементов, пытавшихся повернуть движение в совершенно ином направлении. Так, по-видимому, в рядах повстанцев находилась и часть иконопочитателей и монахов, преследуемых Львом V.

По данным жития Федора и Николая Студита, Михаил, опасаясь перехода находившихся в ссылке Федора, Николая и других на сторону Фомы, вернул их из изгнания. Но опасения императора, что иконопочитательская партия окажет серьезную поддержку повстанцам, были совершенно неосновательны. Уже один лишь ясно обозначившийся классовый характер повстанческого движения, включение в его состав приверженцев «нечестивых», «еретических» сект должно было отпугнуть представителей церкви и монашества. Заключенный вскоре Фомой союз с арабами также мало способствовал росту симпатий к нему со стороны защитников иконопочитания. Наконец, принятое им имя Константина — сына восстановительницы иконопочитания Ирины, зверски ею ослепленного, не могло не оттолкнуть от Фомы монахов, не перестававших петь дифирамбы Ирине за ее покровительство монастырскому землевладению. Все эти причины обусловили собой переход главарей иконопочитательской партии во враждебный Фоме лагерь.

Были в составе повстанческой армии и многие другие группировки и лица, случайно связавшие свою судьбу с восстанием. Так, в частности, на стороне повстанцев оказался племянник Льва V Григорий Птерот, сосланный было Михаилом на остров Скирос. Все эти малонадежные элементы создавали крайнюю неустойчивость и колебания в рядах многочисленной армии, перекочевывая при первом удобном случае в лагерь противника. С развертыванием движения число его сторонников все возрастало. В Малой Азии лишь две фемы остались верными правительству (Армениака и Опсикий). Но и в Армениаке повстанцы имели ряд опорных пунктов. Участие в восстании издавна стойко отстаивавших свою независимость от империи и ее агентов варварских общин македонской Склавинии влило в повстанческую армию новые силы.

Грандиозная демонстрация мощной армии, проведенная Фомой в Сирии, обеспечила ему поддержку со стороны халифа Мамуна. Заручившись обещанием о признании империи данницей халифата и о передаче халифату некоторых пограничных территорий, Мамун обязался помочь Фоме в его личных притязаниях на византийский престол. Фома был торжественно коронован в Антиохии «базилевсом ромеев».

Переход на сторону Фомы провинциального флота эгейской и кивириотской фем, пополненного и укрепленного еще заново отстроенными судами, чрезвычайно облегчил задуманную повстанцами осаду столицы). Морские силы повстанческой армии были стянуты к Лесбосу. Сухопутная армия, разделенная на две части, продвигалась тем временем к Геллеспонту. Фома, стоявший во главе первой из них, занял восьмидесятитысячной армией пролив между Сестом и Абидосом. Операциями другой руководил его названный сын Констанций.

Однако намеченный план атаки города с запада через Пропонтиду и с юга оказался неожиданно расстроенным. Ольвиан, предводительствовавший верными правительству войсками Армениаки, удачно использовав момент, когда вторая из армий проходила в беспорядке, внезапно напал на нее. Констанций был захвачен врасплох и убит, войска его потерпели поражение. Под прикрытием ночной темноты Фома перебросил войска в Европу, на фракийский берег, выступив из Оркосиона (’Ορκόσιον). Несмотря на предварительную усиленную агитационную кампанию, проведенную правительством в этих районах, чтобы восстановить их население против повстанцев, местные жители не только не оказали никакого сопротивления продвижению армии Фомы, но присоединились к ней). Флот тем временем прошел от Лесбоса в воды Пропонтиды. Неожиданный для правительства успех Фомы во Фракии заставил Михаила спешно мобилизовать силы из оставшихся ему верными малоазийских фем Армениаки и Опсикия. Ожидая нападения противника с моря, правительственный флот расположился в трех искусственных гаванях южной части города. Вход в Золотой Рог был прегражден железной цепью.

Собрав все свои силы, повстанцы приступили в декабре 821 г. к осаде города. С северо-запада была сосредоточена десятитысячная армия под командой Григория Птерота. Морская флотилия прорвалась (открепив, по-видимому, цепь со стороны Галаты) в Золотой Рог и поднялась в устье реки Барбиза — в район, где можно было легко установить контакт между морскими и сухопутными силами. Мощная, прекрасно снаряженная различного рода осадными машинами армия, собранная под стенами города, должна была произвести устрашающее впечатление на осажденных уже одним своим видом. Однако добровольной сдачи города не последовало. Осаждающие без труда подчинили себе окрестные селения и окраины города. Задуманный план казался близким к своему успешному осуществлению.

Одним из центральных атакуемых пунктов был избран район огражденного стенами Ираклия Влахернского дворца (в северо-западном углу города). Там (у Космидиона) были собраны главные силы повстанцев, руководимые Фомой. Но, когда разгорелся сухопутный и морской бой, все попытки взять город оказались безрезультатными. Сильный встречный ветер отбрасывал назад пущенные повстанцами с морских судов огневые снаряды. Горящие снаряды падали, не долетая по месту назначения. Атака была отбита. Суровая зимняя пора сильно затрудняла продолжение осадных операций. Осаду пришлось временно снять и отложить дело до весны 822 г.

Тем временем правительство значительно укрепило свои позиции, готовясь дать противнику решительный отпор. Была развита усиленная агитация в рядах повстанцев о переходе на сторону правительства; перебежчикам была обещана амнистия. При возобновлении осады император обратился с речью к повстанцам с городской стены, стараясь отвлечь от Фомы его приверженцев. Эта агитационная подготовка дала свои результаты. Одновременно под прикрытием переговоров была подготовлена внезапная вылазка правительственных войск, застигнувшая повстанцев врасплох. Неподготовленность их к бою дала возможность противнику одержать полную победу и добиться снятия осады Влахерн. Общему поражению повстанческой армии способствовало и то, что пропаганда противника привела к предательству в части флота. Перед самым началом морского боя часть судов внезапно направилась к берегу и внесла полную дезорганизацию в ряды повстанцев.