Между 1967 и 1969 годами в Аргентине возникают малочисленные боевые группы (большая часть которых бесславно кануло в лету), предвосхитившие появление «Montoneros». Именно в этот период многие главные герои революционной борьбы 70-х предприняли свои первые попытки развития вооружённой борьбы, считая её главным инструментом революции. Эти персонажи группировались в основном в шести боевых структурах, которые позже, объединившись, дали жизнь нашей Организации.

В течение периода, который длился со второго Конгресс Революционного Перонизма (начало 69-х) и до самого убийства Арамбуру (середина 70-х), главной, исторической группой, положившей начало деятельности «Montoneros», являлась т.н. «группа Абаля Медины»: именно эта формация исполнила две первые пропагандистские акции Организации, привлекшие к ней внимание всей аргентинской общественности. Практически все боевики этой группы происходили из т.н. «лево-христианского» лагеря, практически все они были убеждёнными католиками-социалистами. Во главе руководства этой банды, центральное ядро которой базировалось в Буэнос-Айресе, стоял, как несложно догадаться, сам Абаль Медина. Ему помогали Фирменич, Рамус и Арростито. Все трое (кроме Нормы Арростито) ранее являлись активистами «Студенческой Католической Молодёжи» и, привлечённые культурной организацией «Христианство и Революция», присоединились к движению Революционного Перонизма.

Основная же часть группы Абаля, располагавшаяся в Кордобе, так же происходила из студенческих секторов социал-христианства: это, прежде всего, движения Католического Университета, и Интегрализма – университетского течения, возникшего на руинах старого «Христианско-Демократического Гуманизма», — которые, на общегосударственном уровне входили в «Национальный Союз Студентов» Хулио Барбаро.

В то же время, внутри этой кордобской группы сформировались два сектора, различавшиеся в вопросах подхода к вооружённой борьбе. Первым сектором, находившемся в меньшинстве, руководил Эмилио Маса, который отдавал пальму первенства непосредственно развитию вооружённой борьбы и был крайним противником политической работы боевиков: по его мнению, данный уклон облегчал полицейскую инфильтрацию. Второй же сектор, «Перонистская группировка Борьба и Верность», напротив – были ярыми сторонниками усиления политической пропаганды в церковных приходах, народных кварталах, школах и университетах. Эта группа, управляемая Альбероне, Родейро и Молиной, провозглашала одновременное развитие как боевой, так и политической работы в массах, невзирая на возможные негативные последствия (инфильтрацию). В чём-то такая позиция совпадала со стратегическим положением нашей «Группы Сабино». Подобное расхождение, в соответствии с логикой, вскоре привело ко временному разрыву между группами. Однако, когда в конце 1969 году Маса впервые успешно атаковал Ла Калеру, большинство боевиков Альбероне вновь сблизились с его группой и, впоследствии, полностью приняли его руководство над фракцией в Кордобе.

Когда я разговаривал с Лукасом Лануссе, юристом и историком, пытавшимся одним из первых восстановить подлинную историю «Montoneros», он с удивлением спросил у меня, как стало возможным, что группа из Кордобы, — очевидно, подготовленная наиболее лучшим образом как в военном, так и в политическом плане (не будем забывать, что ещё задолго до «Montoneros» боевики из Кордобы участвовали в десятках вооружённых акций, начиная с народного восстания «Кордобасо» в мае 1969 года), — вынуждена была признать главенство Абаля Медины – никому не известного протопартизана из Буэнос-Айреса. Лукаса так же интересовало, почему наша группа, во главе с таким мощным лидером, как Сабино Наварро, опять же, подчинилась малоопытному Медине. Это действительно вызывает удивление, учитывая, что в столице наша группа имела действительно серьёзную поддержку в студенческих и профсоюзных секторах, которой так не хватало Абалю, делавшему ставку на конспирацию, скрытность и замкнутость. Более того – численность нашей банды была больше: в ту эпоху мы имели десять бойцов, в то время, как в группе Абаля было всего шестеро, включая Капуано, который приехал в столицу как раз из Кордобы.

Ответ прост: люди Медины изготавливали гранаты и у них были пулемёты. У нас не было ничего. Это только потом выяснилось, что самодельные гранаты могли взорваться произвольно и имели крайне ненадёжный детонатор (таким образом, на куски разнесло Рамуса, граната которого взорвалась прямо у него в руке), а пулемётов было только два: старые и ненадёжные PAM и UZI.

Хотя, думаю, и не это было самым важным. Важно было то, что группа Абаля наладив связи с Кордобой, вышла на национальный уровень, а мы были едва известны в пределах Буэнос-Айреса.

Помимо всего прочего, Абаль сумел выйти на группу и в Санта-Фе, руководителем которой являлся Марио Эрнст. Отличительной чертой этой формации являлась чётко поставленная политическая работа в массах. Военный потенциал этой группы напротив – был более чем ненадёжным. Однако вскоре это упущение было исправлено: Роберто Сирило Пердиа, ранее возглавлявший молодёжный сектор христианских демократов, основывает на севере Санта-Фе небольшую группу, попытавшуюся поднять в этом городе знамя вооружённой борьбы. Хотя и он в большей степени упирал на политическую, нежели боевую деятельность.

«Группа Сабино Наварро» объединилась с предыдущими тремя незадолго до похищения Арамбуру, и практически все её члены являлись выходцами из революционного перонистского движения или националистической левой (izquierda nacionalista). «Чёрный» Сабино соединял в самой своей личности все три фактора, характеризовавших Революционную Тенденцию Перонизма: во-первых, он был реально фанатичным перонистом, перонистом до глубины души; во-вторых, он был профсоюзным боевым руководителем; в-третьих, он был главарём «Рабочей Католической Молодёжи». Помимо всего этого, он так же являлся одним из самых горячих сторонников вооружённой борьбы на обоих Конгрессах Революционного Перонизма и поддерживал тесные связи с организацией «Христианство и Революция» и «Перонистским Революционным Действием» Кука.

Густаво Лафлёр, так же участвовавший в обоих Конгрессах (именно на них он и познакомился с Сабино), являлся выходцем из «Революционной Перонистской Молодёжи» и был хорошим приятелем, эдаким юношеским «альтер эго», лидера организации Густаво Реарте. Густаво и Густавито, часто в шутку говорили об этих двоих.

Я состоял в «Студенческой Федерации Национальной Революции» Университета Ла-Платы, которую, собственно, и основал вместе со своими друзьями после того, как покинул ряды «новой левой». Хулия и Ильда Розенберг так же пришли к нам из лагеря «новых левых», хотя политический опыт обеих присоединившихся девушек на тот момент был крайне мал. Благоразумный и рассудительный Оберт являлся студентом исторического факультета Университета Буэнос-Айреса, где ещё в 1968 году он организовал кружок «перонистских христиан», в котором так же состоял Данте Гульо.