(…)
— Буцина! На коридор! — раздался женский голос, после глухого стука в массивную железную дверь.
— Чё, к адвокату? — спросил кто-то.
— Наверно, должна была прийти после праздников — ответил я.

Обуваюсь и жду у двери. Открывается.

— Фамилия! — спрашивает женщина-конвоир.
— Буцина Олег Евгеньевич, 92-го года рождения, статья 222-я.
— Запрещённые предметы и прочее есть с собой?
— Нет.
— Сигареты, спички?
— Нет.
— Он спортсмен, — резюмировала дубачка.
— Руки за спину. Идём.

Изначально я действительно подумал, что меня ведут к адвокату: мы прошли наш этаж, вышли из корпуса, проследовали в административную часть СИЗО, где всяко разные кабинеты администрации и им подобных, вошли в коридор, ведущий в комнату свиданий с адвокатами…, но до этой комнаты не дошли.

— Заходи, — сказала конвоирша, открывая железный бокс размером полметра на метр.
«Что-то не то, не адвокат, похоже, пришёл, — начал рассуждать я. — Здесь же комнаты для допросов! Может быть из прокуратуры приехали по моему заявлению о пытках? Скорее всего.»

Минут 20, наверно, я просидел в этом боксе, где даже сесть не мог на припаянную лавку, ибо мои колени, не успев согнуться, уже упирались в дверь бокса. «Мда, сколько народу тут, наверно, пересидело».

Наконец, бокс открылся.

— Выходи. Иди за мной, — сказала всё та же конвоирша.

Мы прошли немного вперёд по коридору и меня завели в кабинет допроса.

— Здорова, — сказал толстопузый акаб.
— Здрасьти, — на автомате, не задумываясь кого я приветствую, ответил я.
— Ну, как живёшь тут? Нормально всё? Не скучаешь по воле?

Этим толстым акабом оказался тот хрен, который пытал меня в Центре. «Явно не прокуратура» — подумал я.

— Нормально, не жалуюсь, — ответил я.
— Ну, ты что-то хотел нам сказать? Вот мы, тут, слушаем.
— Ты, наверно, ошибся. Я ничего не хотел тебе говорить.
— Как так? Ты же сам сказал, что поговорим потом, — попытался толстопузый акаб парировать меня.
— Ты ошибся.
— Хорошо, давай подумай. Я предлагаю тебе сотрудничество: признаешься по хранению, получишь по-минимуму — условочку, и пойдёшь домой.
— Я ещё во время пыток говорил, что я не виновен. Это не моё и знать не знаю чьё и откуда.
— Ты же говорил, что это всё хозяйское…
— Говорил. Может это их тротил, откуда я знаю? А может ты мне его подкинул…
— Я снимал, постоянно был перед тобой.
— Значит заранее подкинул…
— Хули ты тут нам мозги ебёшь? — подключился к разговору второй акаб, который до этого молчал и ранее я его не видел, — Узник совести хренов, политзаключённый. Какие вы, на хуй, политзаключённые? Вы — преступники, убийцы. Нападаете на людей, режете их толпой. Герои хреновы!
— Ты же понимаешь, что мы всегда можем вывести тебя к нам, — начал говорить толстопузый акаб, — и там разговор будет иным.
— Ты мне угрожаешь?
— Нет, нет, что ты. Предупреждаю! — с улыбкой маньяка проговорил пухлый.
— Знаю-знаю, до сих пор тело болит…
— Это я ещё тебя погладил, — перебил меня он.
— Ты про Тамамшева слышал? — спросил второй акаб, смотря в зарешётчатое окно.
— Кого? Атаманова? Нет! — спросил я.

В тот момент мне действительно послышалась фамилия Атаманов.

— Он из НСО-Север. Его засунули в пресс-хату к чёрным. Он смог отмахаться. Но ты не такой здоровый, как он, и судя, по внешнему виду, поломают тебя там. Это всё можно организовать, как два пальца об асфальт.
— Кроме того, если не хочешь попасть на допрос к ФСБ, — начал толстопузый акаб, — то начинай сотрудничать с нами. Ты слышал о последних взрывах в аэропорту?
— Да.
— Так вот, ФСБ тобой заинтересовалось. Просят этапировать тебя в Москву. А там, сам понимаешь, пытать будут не так, как здесь. Там и током не брезгуют. Сможешь выдержать?
«Конечно, не очень хорошая перспектива этапироваться в Москву. Но, судя по всему, это гон, попытка развести меня. К Москве я не имею никакого отношения» — рассуждал я.
— Ты знаешь, что о тебе пишут в интернете? — спросил второй акаб.
«Пытаются выяснить если у меня сейчас связь с волей?»
— Нет. Я вообще-то в СИЗО сижу, здесь сотовые не раздают — попытался сострить я.
— Пишут, что только идиот мог хранить у себя дома бомбу.
— Так оно и есть — ответил я.

В этот момент акабы вопросительно переглянулись.

— Как ты думаешь, Барановский заинтересуется твоим делом? — спросил второй акаб.
— Не знаю. Я не думаю, что кто-то знает, что меня закрыли.
— Я даю тебе ещё один шанс подумать. Ты будешь давать показания? — спросил толстый акаб.
— …
— Почему ты молчишь? Когда твоё дело направят в суд, без твоих показаний, для тебя это будет только в минус. Суд решит, что ты пытаешься затормозить следствие. И тогда, поверь мне, срок ты получишь заоблачный.
— …
— Кроме того, ты знаешь, что экспертиза признала тротил и всё остальное взрывным устройством? Ты же знаешь, как проводятся экспертизы: собрали, вывезли на полигон — взорвали. Там воронка получилась метров 9. Такой бомбой можно б было дом 5-этажный подорвать.
«Хы, опять пытается меня развести. Я только пару дней назад был у следачки и она сказала, что до окончания экспертизы ещё пара месяцев» — подумал я и заулыбался.
— Ну так что? Будешь сотрудничать?
— Я всё сказал, я не виновен.
— Понятно. Сейчас возвращайся в камеру, собирай шматьё. Ты поедешь в пресс-хату, раз такой упрямый.
— Начальница! Уводи его! — заорал пухлый акаб.

В кабинет зашла всё та же конвоирша, акабы вышли.

— Пойдём, — сказала он, — побудь немного в боксе, сейчас подниму в домой.

И снова я оказался в этом узком боксе.

«Бля, пресс-хата. Суки! — мандражировал я, — Походу я попаду к Быку… там точно, если что, не отмахаться. Да куда там мне, такому тощенькому… Суки, суки! Попал я, походу…».

Мои грустные размышления прервала открывшаяся дверь бокса.

— Пойдём, — сказала всё та же конвоирша, — ты откуда?
— С «новостройки», 753 камера.

Так, размышляя о не лучезарном будущем в пресс-хате, дошёл до камеры, зашёл.

— Кто был? — спросил Вован.
— Опера.
— Что им надо?
— Сказали, что в пресс-хату меня отправят.
— Херня всё это, не бойся, никуда тебе отсюда не переведут.

Тогда я не понял почему Вован с такой уверенностью это говорил.

— А как там живут в пресс-хатах? Ты же сидел с кем-то, кто там был? — спросил я.
— Да, рассказывали. Ну, всего три пресс-хаты тут. Бык, Боров и Кузмич. Бык с Кузьмичом на зоне ФСБэшника забили насмерть, сейчас вот суды будут у них. Они здоровые такие, особенно Бык. ну как там живут? У них там есть своя группа поддержки: такие шакальчики, которые трутся около них и выполняют их приказы. Он говорит «фас» и они набрасываются…
— Там бьют, что ли? — спросил я.
— Нет, уже давно не бьют. Как случилась замануха с фэйсом — они за ум взялись. Да дураки, врагов наживать по приказу оперов. Столько людей они поломали, а ведь им когда-то тоже придётся выйти отсюда. Вот там-то их, на воле, и встретят. Все боксы исписаны угрозами в их адрес.
В общем, у них живут по режиму и правилам. Например, курить можно в камере только два раза в день — утром и вечером. Они в 10 открывают окна и люди курят, потом в 8 вечера. Ещё можно курить, когда срёшь. Один парень рассказывал, что делал вид, типа срать пошёл, а сам там курит сидит. Ещё, например, на верхней шконке нельзя сидеть свесив ноги. Залез на неё — всё, только лежи. Ну там, дежурят они по три человека в день, полы моют утром и вечером. Дежурные же моют тарелки, со стола убирают, мусор выкидывают, баланду принимают, на стол накрывают…
— А Бык тоже дежурит? — спросил Дима.
— Нет — засмеялся Вован.
(…)