Vesti.Az продолжает публикацию серии интервью с бывшими партийными, государственными, военными деятелями Советского Союза, с общественно-политическими деятелями стран бывшего СССР, которые в той или иной мере имели отношение к событиям в новейшей истории Азербайджана с 1988 по 1994 годы, а также с военнослужащими Советской армии, проходившими в те годы службу на территории Азербайджана, а также с общественно-политическими деятелями стран бывшего СССР.
Сегодня наш собеседник Владислав Владиславович Шурыгин (род. 18 февраля 1963 года в Евпатории) — военный публицист, обозреватель, заместитель главного редактора газеты «Завтра», член Союза писателей России.
— Владислав Владиславович, в качестве военного корреспондента Вы более 150 раз выезжали в «горячие точки» как на территории бывшего Союза, так и в бывшей Югославии. Но, к нашему величайшему стыду, мы лишь недавно узнали о том, что, оказывается, Вы награждены почетной грамотой Министерства обороны Азербайджана за спасение человека в бою. Расскажите, когда и при каких обстоятельствах это произошло?
— Ситуация была достаточно банальной. Я был в очередной командировке, это был сентябрь 1992 года, и если мне не изменяет память, тогда шли ожесточенные бои на Агдеринском направлении. Я находился с группой азербайджанских журналистов, и на одной из дорог наша машина попала под обстрел. Был тяжело ранен один из журналистов. Под непрекращающимся обстрелом я оттащил его в сторону и оказал ему первую помощь. Вот, собственно говоря, вся моя заслуга. Когда об этом узнали в Министерстве обороны Азербайджана, то решили меня наградить почетной грамотой.
— Насколько нам известно, это была не первая Ваша командировка в Нагорный Карабах…
— Да, это была уже вторая командировка. В первый раз я оказался там в мае 1991 года, когда еще функционировал Республиканский Оргкомитет по Нагорному Карабаху во главе с Виктором Поляничко. Обстановка в Карабахе тогда, как сейчас помню, была уже несколько разряжена, поскольку уже были проведены необходимые силовые мероприятия. Можно сказать, что ситуация была близка к стабилизации. Тогда можно было на машине проехать от Агдама до Лачина и даже по дороге где-то попить чаю. А осенью 1992 года ситуация уже была совершенно другая.
— Когда в мае 1991 года Вы посетили Карабах в первый раз, Вам объяснили суть конфликта?
— Конечно, нам уже тогда было понятно, что ситуацию «раскачивало» армянское националистическое лобби. Азербайджан тогда был достаточно стабильной республикой, которая приняла участие в референдуме по сохранению Советского Союза и считалась оплотом Союза, боровшейся с сепаратизмом.
— Ответ на следующий вопрос, который хотелось бы Вам задать, мы уже от Вас слышали. Но, тем не менее, эта тема до сих пор вызывает неприятие у армянской стороны. В декабре 1988 года Вы находились в пострадавшей от землетрясения Армении и видели там хирурга-азербайджанца, который спасал пострадавших от стихии армян. Его видели два незнакомых друг с другом человека – Вы и тогдашний заместитель начальника штаба Гражданской обороны РСФСР генерал-майор Николай Тараканов. Чтобы поставить точку в этом споре, скажите, тот врач-азербайджанец – реально существовавший человек?
— Со всей ответственностью заявляю – это реальный человек. Я лично с ним разговаривал, брал у него интервью. Это был военный хирург Ленинаканского госпиталя. И его семья жила там. После землетрясения он сразу же встал к столу и начал спасать поступавших в госпиталь армян. А о своей семье он стал интересоваться только на вторые или третьи сутки, потому что не мог отойти от стола. Чувство долга не позволяло ему бросить пострадавших от землетрясения и отправиться на поиски своей семьи. К счастью, его семья уцелела. Он сам рассказал мне, как в госпиталь принесли девочку с тяжёлым переломами и кровотечением. Он оперировал её четыре часа. Вернул с того света. Родители бросились к нему со слезами благодарить и заговорили с ним по-армянски. Он сказал, что не понимает. Отец спросил, кто ты по национальности? Хирург ответил, что азербайджанец. Тогда мужчина плюнул на пол, развернулся и ушёл.
Этот человек также рассказал мне, что пожилая армянка, когда узнала, что врач, который её будет оперировать, по национальности азербайджанец, слезла с каталки и попыталась уползти с переломами ног. Конечно, он все это рассказывал мне с юмором, так как тогда еще никто не мог предположить, как все обернется уже в ближайшее время.
В пострадавшей от землетрясения Армении я видел много прапорщиков-азербайджанцев, которые там служили и которые принимали участие в ликвидации последствий катастрофы.
— В одном из Ваших интервью Вы заявили, что «Россия, которая объявила себя посредником в урегулировании нагорно-карабахского конфликта, на сегодняшний день фактически связана по рукам и ногам». Не могли бы вы подробнее пояснить, что Вы имели в виду?
— На мой взгляд, позиция России в деле урегулирования Карабахского конфликта такова, что она не сильно позволяет Москве воздействовать на конфликтующие стороны. С одной стороны, в Армении находится наша военная база, с другой стороны, Россия связана с Азербайджаном энергетическими проектами. Получается, что Россия просто пытается сдержать стороны конфликта от какого-то фатального шага, но возможности воздействовать на них она не имеет.
— Уход России из Габалы как-то отразится на азербайджано-российских отношениях?
— Я думаю, что это не сильно повлияет на двусторонние отношения. Специалистам было совершенно очевидно, что из Габалы России рано или поздно нужно было уходить, так как такой стратегический объект на территории другого государства не являлся полностью ее собственностью.
— В заключение хотелось узнать, Вы бывали в Азербайджане после 1992 года?
— В последний раз я был в Азербайджане в 1993 году. К сожалению, после этого как-то не получалось. Хотя, правильнее будет сказать, к счастью. Я ведь военный публицист, специализируюсь на «горячих точках», и если я не приехал к вам, значит, у вас в республике все спокойно.
Бахрам Батыев
