Алексей Барановский
Заочный круглый стол: экстремизм как он есть и как его изображают.

Что такое экстремизм, как с ним бороться и нужно ли бороться вообще? На страницах «Особой буквы» я провел заочный круглый стол по этой теме, в котором приняли участие не только представители гражданского общества, но и генерал ФСБ запаса.

В последнее время вся российская политическая повестка крутится вокруг тюрьмы: этого задержали, того закрыли, этому под домашний арест отправляться, а тому уже на Север в лагеря пора по приговору. При этом тюремная тематика вошла в общественный дискурс под соусом борьбы с экстремизмом. Вот только консенсуса по поводу того, что есть экстремизм и как с ним бороться, нет. Законодательство на сей счет высказывается весьма расплывчато, полиция и органы государственной безопасности «обезвреживают» по лишь им понятной логике одних и закрывают глаза (особенно когда такое «закрывание глаз» своевременно и щедро стимулируется) на аналогичные действия других. В результате гражданское общество и оппозиция все громче заявляют о двойных стандартах правосудия и развернутых в стране политических репрессиях против инакомыслящих.

Мое глубокое личное убеждение заключается в том, что между органами госбезопасности и оппозицией должен быть диалог. Ну просто потому, что, если постоянно «закручивать гайки», кипящий котел рано или поздно разорвет, а я не хочу, чтобы ситуация в стране накалилась до угрозы «русского Андижана». Поэтому нужна не видимость диалога и взаимный троллинг под видом диалога, а беседа по существу. Я бы даже сказал идеологический спор.

В любой методичке по борьбе с политическим экстремизмом и религиозным терроризмом специалисты отмечают важность идеологической борьбы с экстремизмом и терроризмом, а не только силовые операции по пресечению деятельности экстремистов и ликвидации террористов. Однако на практике никакой борьбы с идеологиями нет, и вся борьба в итоге сводится, как обычно, лишь к силовому купированию наиболее активных экстремистов и террористов. Вместе с тем противопоставление идеологий должно начинаться с объяснений действий (причинно-следственных связей) государственной машины против тех, кто, по мнению этой самой машины, опасен для конституционного строя или общественной безопасности.

Чуть ли не единственная наполненная идеологией статья, объясняющая некоторые постулаты, исходя из которых действует госмашина по борьбе с инакомыслием и инакодействием, была опубликована осенью прошлого года за подписью Александра Михайлова, генерал-майора ФСБ запаса. Статья называется «Как мы освещаем проблемы экстремизма».

К сожалению, она осталась практически незамеченной широкой общественностью, хотя заслуживает самого пристального внимания. Пересказывать содержание я не буду — все могут ознакомится со статьей самостоятельно. Лишь выделю некоторые наиболее любопытные фрагменты, которые дают общее представление о том, какой ситуация в России видится «с той стороны», глазами генерала госбезопасности, отдававшего судьбоносные приказы.

«В силу нашего менталитета у нас не верят ни в коммунизм, ни в высший разум, многие секты просто умерли сами собой без усилий власти, но иногда легализация была самым эффективным путем к снижению напряженности среди отдельных групп. Кто помнит сегодня кришнаитов? А ведь они длительное время будоражили общество. Легализовали, зарегистрировали и что? Где сегодня Харе Кришна? В 80-х годах проблемой были секты. Что делалось за закрытыми ставнями, знал только КГБ. Но чаще всего ими ничего не делалось из «ряда вон» такого, от чего стынет в жилах кровь (если не брать в расчет изуверские секты, лидеры которых периодически отправлялись по решению суда в места не столь отдаленные). Но практически все они были в подполье, пока руководство КГБ не постановило вывести их из тени, зарегистрировать и взять под контроль власти. И что интересно, что самое яростное сопротивление стал оказывать Комитет по делам религий при Совмине СССР. И был в этом исключительно корыстный подход. Пока секты в подполье — ими занимается КГБ. Если они зарегистрированы — органы власти. А кому нужен этот геморрой? Надо контролировать, надо помогать (по Конституции), помогать в выделении помещений и прочее», — пишет Александр Михайлов.

Отчего-то мне показалось, что аналогичным образом у нас сейчас обстоит дело с националистами, да и не только с ними. Ведь пока ими занимаются всевозможные центры «Э» и ЗКСы ФСБ (ЗКС — защита конституционного строя), можно совершенно не париться относительно собственно политической (парламентской) борьбы с идеями националистов (которые из-за роста числа мигрантов и проблем с ними все более популярны в обществе). Ни в этом ли причина криминализации любых оппозиционных идей сегодня, ведь государству так гораздо проще. Проще обвинить условного Даниила Константинова в каком-то нелепом уличном преступлении и посадить его в тюрьму, чем вести диалог с набирающей обороты молодой структурой («Лига обороны Москвы»), ставящей неудобные вопросы и требующей от власти принятия решений в интересах граждан, а не чиновничества и бизнеса?!

Впрочем, Константинов-старший в своих оценках ситуации был еще более категоричен. «Дело в том, что по сравнению с советским временами численность и финансовые расходы на содержание спецслужб выросли в несколько раз. И, по словам Путина, выступившего не так давно на коллегии ФСБ, будут продолжать расти. Поэтому «геморрой» с националистами им нужен — под него выделяются хорошие бюджеты, которые надо осваивать, а значит, и показывать «работу». К тому же власти всегда пригодится страшилка в виде «агрессивных националистов». Так что, хотя в спецслужбах есть сторонники легализации русского национализма, дело это идет со скрипом. И едва ли в ближайшее время ситуация изменится», — прокомментировал положение дел бывший член Верховного Совета РФ Илья Константинов.

Впрочем, по сравнению с борьбой с терроризмом на Северном Кавказе борьба с экстремизмом в Москве — детская забава. Процитирую слова бывшего премьера правительства Ингушетии Ахмеда Мальсагова, сказанные им «Свободной прессе»:

«Многие операции против боевиков можно было осуществить за час, а их проводят иногда сутки. Потому что система оплаты у военных почасовая. Боевика можно было бы взять спящим, а окружают дом, подгоняют бронетехнику и штурмуют часами. Я не могу сказать, что существование подполья напрямую выгодно власти, но позволяет некоторым структурам получать звания, оклады. Поэтому те очаги, которые можно было потушить, выгодно держать в тлеющем состоянии. Увы, но в России человеческие жизни стоят очень дешево. Все живут по принципу «меня не коснется, обстреляют другого» и в таких экстремальных условиях получают денежку».

Еще раз подчеркну: это говорит бывший премьер Ингушетии, человек более чем компетентный. После таких откровений высокопоставленного чиновника начинаешь довольно четко осознавать, что корень непобедимого экстремизма и терроризма кроется, кажется, не совсем там, куда нам пытаются указать.

Хрестоматийный пример из истории. Павел Иванович Мельников (псевдоним Андрей Печерский) — русский писатель, этнограф, чиновник особых поручений Министерства внутренних дел по искоренению церковного раскола — в своем романе «В лесах» писал: «В 40-х годах XIX столетия Николай I создал спецслужбу по борьбе с конокрадством. А на огромных просторах лесного Заволжья этого преступления не существовало вовсе. Однако, как только в этот район приехал комиссар по борьбе с конокрадством, практически сразу же началось и конокрадство. Эти события настолько четко последовали одно за другим, что у крестьян эти комиссары, а после упразднения комиссаров заменившие их чиновники получили прочное прозвище «конокрады». …Ему разрешено ездить тройкой и с колокольчиком, а это значит, что не только крестьяне, но и купцы обязаны уступать ему дорогу. Он счастлив. Одно плохо: как минимум один раз в год он должен посылать в Петербург отчет о своей работе. А что в нем писать? «Украдено лошадей — 0, поймано конокрадов — 0, предотвращен ущерб — 0»? Ну и сколько же Петербург будет платить ему деньги взамен такой отчетности? Ведь если воровства лошадей не будет, то через два-три года его должность просто упразднят, а назначат ли его на лучшую должность? Должностей мало, а желающих их получить много. Как ни вертись, но если ты комиссар по борьбе с конокрадством, то конокрадство в твоей области обязано быть, даже если его тут не было со времен царя Гороха». Вот, по-моему, один в один. Раньше с конокрадством боролись, а теперь с экстремизмом.