Семь карликов Освенцима под спасительным заклятием Доктора Смерти.
Охранники эсэсовцы едва могли поверить своим глазам, увидев, как в лучах яркого света одного за другим, семерых лилипутов снимали с вновь прибывшего поезда в Освенцим.
Пятеро из них были женщины — каждая ростом не выше пятилетней девочки – но с макияжем и в элегантных платьях. Они были похожи на раскрашенных кукол.
Сбившись в круг, семь карликов даже не думали присоединяться к остальной массе пассажиров, загнанных вверх по трапу солдатами с овчарками.
Вместо этого, один из мужчин-карликов начал раздавать свои визитные карточки окружившим их охранникам. В конце концов, им не помешало бы знать, что Труппа Лилипутов всемирно прославилась благодаря своему варьете шоу.
Как и большинство венгерских евреев, которые провели в поезде три дня по пути в Освенцим-Биркенау, карлики и представить себе не могли того, что их только что доставили в самый известный нацистский лагерь смерти.
Офицер СС установил, что все они были братьями и сестрами из семьи Овиц. Незамедлительно последовала команда: Будите доктора!
Было около полуночи, пятница 19 мая 1944 года. Доктор Йозеф Менгеле спал в своей комнате. Все солдаты прекрасно знали о его страсти к коллекционированию «людей-уродов», в том числе гермафродитов и гигантов.
Прибытие одинокого карлика едва ли стоило бы того, чтобы побеспокоить его сон, но семья — целых семь человек — это было просто как в сказке!
И, несомненно, насчет Менгеле они оказались правы. Выслушав рассказ о последнем пополнении лагеря, красивый 34-летний доктор вскочил с постели.
Тем временем, карлики наблюдали за остальными пассажирами — в том числе за своими тетями, дядями, двоюродными братьями и друзьями – за их маршем к зданию с двумя трубами, из которых непрестанно валил дым и вырывалось пламя.
Перле Овиц было 23 и она была самой юной из карликов. «Что это за место — пекарня?» — поинтересовалась она у еврея в полосатой рубашке, который помогал разгружать поезд. «Это не пекарня — это Освенцим, и вы скоро тоже окажитесь в печи», — сказал он.
Вдруг, как много десятилетий спустя рассказала Перла, стало казаться, что «каждый язык пламени стал походить на человека, который взлетал и растворялся в воздухе. Мы замерли в оцепенении, а затем стали думать о неизвестном человеке, которого мы ждали, — если это было кладбище, чтобы мог здесь делать врач».
Если бы об этом спросили самого доктора, Менгеле бы ответил, что он занимался проведением важных генетических исследований, благодаря которым в один прекрасный день он бы мог быть удостоен профессорского звания.
Надо сказать, он не чувствовал угрызений совести от того, что пытал, увечил и часто убивал своих бесчисленных подопытных. Его энтузиазм, амбиции и жестокость выделяли его даже среди врачей других лагерей смерти.
Первое, с чем ему пришлось иметь дело в Освенциме — эпидемия тифа в женском лагере – проблема, которую он решил, отправив весь барак — 498 женщин — в газовые камеры.
Кроме того, одной из его изощренных идей было убийство цыганских семей ради получения их глазных яблок, которые извлекались для проведения исследований.
Для семьи Овиц, тем не менее, врач ассоциировался с надеждой. Поэтому, как только Менгеле прибыл, они столпились вокруг него, и нетерпеливо, хором стали отвечать на его вопросы.
Каждое их слово, рассказанное о своей семье, приводило его во все больший восторг: отец семьи раввин Шимшон Айзик, тоже карлик, был дважды женат, оба раза на высоких женщинах, которые родили семь карликов и трех детей обычного роста.
«Теперь я обеспечен работой на 20 лет вперед», — восторженно воскликнул он.
Менгеле шепотом отдал приказ дежурному офицеру. Примечательно, что в ту ночь не только семь карликов, их две сестры нормального роста, золовка и двое детей, но и семьи их мастерового и соседа, который настоял на том, что они были близкими родственниками, были спасены от смерти в газовой камере. Всего 22 человека.
Прошло лишь три часа с момента прибытия их поезда, а большинство пассажиров – 3100 человек из 3500 – были уже мертвы. Карликов посадили в грузовик и увезли.
История их спасения должна была стать одной из самых необычных среди историй выживших во Второй мировой войне.
Как ни странно, головы участников Труппы Лилипутов не были выбриты наголо, а также им было позволено сохранить их собственную одежду. Симон Сломовиц, мастер на все руки, поднимал их на деревянные нары и выполнял все работы, которые они не могли выполнить.
Как и все другие заключенные, они жили в бараках и ели тот же водянистый суп, но было очевидно, что их выделяли на фоне других.
Вместо того, чтобы пользоваться туалетами, им выдали горшки, оставшиеся от умерших младенцев. Также для них была установлена алюминиевая чаша, в которой они должны были мыться ежедневно, так как Менгеле был одержим гигиеной.
Они думали, что, возможно, он хотел, чтобы они поставили шоу? Ведь, в конце концов, они пели и исполняли миниатюры с начала 1930-х годов и даже выступали перед королем Каролем II в Бухаресте.
И лишь усиливающиеся карательные нацистские законы, направленные против евреев, положили конец карьере Лилипутов. Затем наступил тот самый день, когда им было приказано покинуть свои дома в селе Розавлеа.
Предвидя тяжелые времена, они припрятали все свои ценные вещи в яму, вырытую под их припаркованным автомобилем, перед тем, как они начали паковать чемоданы со сценическими костюмами и набивать свои карманы красками для грима.
На следующий день их вызвали в лабораторию Менгеле, женщины тщательно накрасили свои лица и одели лучшие наряды. Вероятно, истощенным заключенным, увидевшим как карликов привезли на грузовике, они показались странной галлюцинацией.
Лаборатория была похожа на обычную клинику, в которой работал персонал в белых халатах. Казалось, что все, чего они хотели, это взять у карликов образцы крови, что в свою очередь, казалось мизерной ценой, которую они должны были заплатить за свою жизнь.
Но кровопускания повторялись каждую неделю, наряду с десятками сделанных рентгеновских снимков. «Количество крови, которую они взяли, было огромным, и, будучи ослабленными от голода, мы часто теряли сознание», — вспоминает Перла. «Это не помешало Менгеле: он нас укладывал, а когда мы приходили в сознание, они возобновили выкачивание нашей крови.
«Они делали небрежные проколы, и кровь брызгала во все стороны. Нас часто тошнило и даже рвало. Когда мы возвращались в барак, мы падали на деревянные нары – но, еще не восстановив свои силы, нас вызывали на новый цикл».
Менгеле сам не знал, что он искал. Он был далек от того, чтобы раскрыть генетический код карликовости, по данным документов, все, что они делали, это обычные тесты на функционирование почек, печени и тесты на тиф.
Психиатры засыпали карликов вопросами, чтобы проверить их интеллект, врачи неоднократно проверяли их на наличие сифилиса — а кипящая вода прямо вслед за ледяной водой вливалась им в уши.
Как рассказывает Перла, эти пытки водой были мучительно болезненными и практически сводили их с ума. Также ужасающим был тот факт, что врачи вырывали их здоровые зубы и удаляли ресницы.
Дора Овиц, жена старшего карлика Аврама, которая была нормального роста, подвергалась перекрестному допросу, во время которого она была вынуждена рассказывать Менгеле о своей сексуальной жизни. Он заваливал ее все более и более непристойными вопросами, а сам при этом истекал слюной.
Более всего, лилипуты боялись, что их постигнет та же участь, что и двух других карликов — горбуна и его сына — которые прибыли в лагерь через три месяца после них.
Решив отправить их скелеты в музей в Берлине, Менгеле приказал своим сотрудникам варить их тела на огне до тех пор, пока мясо не отделиться от костей.
Ему так понравился результат, что он убил еще одного карлика ради его скелета — на сей раз, несчастного бросили в ванну с кислотой.
«Мы смирились с мыслью о том, что мы не выйдем из лагеря», — говорит Перла.
«Но осознание того, что наши скелеты будут выставлены в Берлине, повергали нас в неописуемый ужас».
То, что они снова выжили, стало прихотью демона врача. Когда всем жителям их части концентрационного лагеря пришло время отправиться на смерть в газовые камеры, он перевел их в другое отделение, тем самым опять спас их.
