Наши лидеры не перестают повторять, что внешняя политика «вставшей с колен» России — это политика, основанная на жестких принципах реализма, которая не несет никакой идеологической окраски. Союзники и противники определяются на основании того, насколько они готовы действовать (или делать вид, что действуют) с учетом российских геополитических амбиций. Такой курс принципиально индифферентен к «мелким» проблемам отдельных людей — и его, пусть и с тяжелым сердцем, можно было бы принять, если бы не одна проблема, которую нельзя сбрасывать со счетов.
Эта проблема, как бы банально она ни звучала, — проблема соотечественников. «Всесторонняя защита прав и законных интересов» этих людей отмечена как одна из задач нашей внешней политики (Концепция внешней политики Российской Федерации в редакции от 12 февраля 2013 г., п. 4) — однако никто и никогда не заявлял публично и четко, чем Россия готова реально поступиться ради достижения этой высокой цели.
Как известно, внешнеполитический курс нашей страны определяется президентом Российской Федерации. А президент не только убежден, что распад Советского Союза стал «величайшей геополитической катастрофой ХХ века», но и полагает, что СССР «был все той же Россией, только называвшейся по-иному». И поэтому российская политика в отношении стран постсоветского пространства определяется их готовностью участвовать в интеграционных игрищах, тешащих Кремль иллюзией советского ренессанса, — в частности, в переговорах о так называемом Евразийском союзе. В результате государства Центральной Азии, склонные заигрывать с Москвой, отмечены вниманием Кремля, а, например, давно вошедшие в ЕС и НАТО балтийские страны неофициально признаны заклятыми врагами.
Скажу прямо: такая расстановка акцентов не кажется мне ни нравственно выверенной, ни политически перспективной. Она основана на забвении исторического опыта и закрывании глаз на ныне происходящие на постсоветском пространстве процессы. Между тем и этот опыт, и эти процессы желательно принимать во внимание.
К моменту распада СССР за пределами Российской Федерации жило 25,3 млн человек, называвших себя русскими (из них около 1,2 млн — временно находящихся за рубежом граждан, в частности военнослужащих). Значительная часть этих соотечественников находилась в республиках Центральной Азии (9,5 млн человек). По данным переписи 1989 г., доля русских в населении Казахской ССР составляла 37,8%, Киргизской — 21,5%, Туркменской — 9,5%, Узбекской — 8,3%, Таджикской — 7,6%. После обретения этими странами независимости дискриминация русских стала, по сути, государственной идеологией. За четверть века доля наших соотечественников среди жителей этих стран сократилась соответственно до 22,8, 5,87, 1,5-2,0, 2,0-2,5 и 0,8%, а общее число бежавших оттуда русских достигло 4,0 млн, что сделало данный процесс самой радикальной «деколонизацией» в истории (из Алжира во Францию в начале 1960-х гг. уехало 760 000 человек). Более того, в первые годы независимости против русских в этих странах были совершены массовые акты насилия — десятки тысяч человек были убиты, а собственность многих сотен тысяч «экспроприирована». Все это прекрасно описано в десятках изданий — в том числе, например, в книге ныне успешного политика Дмитрия Рогозина «Враг народа», изданной всего семь лет назад.
Напротив, из стран Балтии не случилось массового исхода русских. Не считая военнослужащих и членов их семей (около 135 000 человек), покинувших Прибалтику на рубеже 1980-х и 1990-х, из Латвии в Россию с 1993 г. выехало 65 000 человек, из Эстонии — 44 000, из Литвы — 37 000. Сегодня Латвия выступает лидером по доле русских в населении среди постсоветских государств с показателем в 26,9%, а Эстония занимает 2-е место с 25,3% (что, замечу, втрое больше показателей 1930-х гг.); характерно, что с 2010 г. консульства Латвии и Эстонии в Москве получают больше прошений от ранее уехавших о возвращении, чем консульства России в этих странах — о выезде в Россию. В 100-местном латвийском сейме 11-го созыва заседают 24 русских депутата, а русский Нил Ушаков является мэром Риги (для сравнения: среди 17 акимов областей и городов центрального подчинения Казахстана с середины 1990-х гг. не зафиксировано ни одного представителя нетитульной национальности).
