Восемнадцатого июня в московском клубе «Arena Moscow» прошел долгожданный концерт супергруппы Down – взрывоопасного южного гибрида былых монстров sludge/stoner-metal’а, групп Pantera и Crowbar.
Для фронтмена группы, Фила Ансельмо это уже третий приезд в Москву. Выделить из толпы прохожих радостных фанатов Down, оживленно бредущих до клуба, не составляло труда: между погруженными в себя бабушками то и дело проскальзывали огромные беспрерывно смолящие мужчины в разноцветных татуировках и футболках, на которых изображен логотип группы. За полчаса до начала витающее в воздухе волнение достигло своего апогея: прямо напротив клуба один из фанатов-байкеров неудачно вписался в выезжающий с поворота «Мерседес». К счастью, происшествие ограничилось битыми фарами и ошарашенными глазами двух водителей.
Изначально группа Down сформировалась как камерная джем-команда, в которую входили участники суперуспешных метал-групп Pantera и Crowbar — таким нехитрым способом кумиры отдыхали от многотысячных аудиторий и своих обременительных «служебных обязанностей» в основных коллективах. Вышедший в 1995 году первый альбом Down «Nola» (New Orlean / Los Angeles) быстро развеял мечты участников о группе, выступающей в небольших клубах: слишком самобытной и приятной слуху (в отличие от сверхрадикального альбома Pantera «Great Southern Trendkill») оказалась музыка новоявленных «стоунерщиков».
Несмотря на то, что Down, рожденный в лязге скрещенных шпаг-гитар Кирка Вайнштейна и Пеппера Кинана, оказался намеренно лишен специфической сложности гитарных мелодий, которая была свойственна гению Даймбега Дарелла, музыка супергруппы оказалась более раскованной и менее механистичной. Казалось, перегруженные сверхплотные гитары обрели необходимую диффузию искаженного звука, сохранив при этом молотобойную выразительность Pantera. Замедленный, иногда почти заторможенный темп композиций был взят от тяжелой поступи Crowbar (именно за эту специфическую медлительность американские кумиры молодежи Бивис и Баттхэд окрестили последних «музыкой, под которую люди жиреют»). Гитарные соло были структурно упрощены до регрессивного минимума.
Темная пещера клуба неспешно заполнялась адептами тяжелой музыки, тогда как температуру воздуха повышали хиты любимчиков Ансельмо вроде Black Sabbath и Pentagram. Наконец, после отстройки инструментов, на сцене появились «Месть Монтесумы»: синхронные бас и большой барабан, подобно строительному пистолету с полной обоймой стальных скоб, вбивали в грудь слушателей прямолинейные, но характерные паттерны, а безжалостная гитара кружила по изорванной спирали, как победитовое сверло или режущий диск раскаленной добела болгарки. В перерыве между песнями лидер коллектива вспомнил байку: «Когда в Санкт-Петербурге Down выступали на разогреве Metallica, передо мной стояли два олдовых металхэда. Один из них спросил:
— Слушай, а это не тот же мужик, что в Pantera пел?
— Хм… Да нет, не он. Я бы знал.
Но он не знал…
Спустя двадцать минут после окончания сета «Мести Монтесумы», на сцену королевским шагом поднялся сам Ансельмо. Несмотря на все невзгоды – распад Pantera, трагическая гибель гитариста группы Даймбега Даррела (ему Фил по традиции посвятил песню «Lifer», другая композиция была посвящена недавно ушедшему из жизни Джеффу Ханнеману, гитаристу Slayer) и последовавший ожесточенный конфликт с его братом Винсом, королевская стать не покинула фронтмена. В одном из документальных фильмов, посвященных Pantera, Ансельмо сказал: «Однажды на сцене я вдруг понял, что действительно могу управлять этими людьми в зале. Я мог бы приказать им лечь на пол и заняться сексом, и они тотчас выполнили бы это. Это была власть».
Сказать, что в тот знаменательный вечер группа была в приподнятом состоянии духа, значит, преуменьшить их настроение: на протяжении всего выступления улыбка не сходила с лиц музыкантов, а Ансельмо одна за другой откалывал уморительные шутки («Вылитый стэнд-ап комик!» — говорили после выступления) и заводил зал, — впрочем, последний в долгу не оставался. С самого начала Ансельмо выудил из рук фанов красно-синий флаг Конфедерации и гордо растянул его на вытянутых руках под первую песню – злобно-патриотическую «Eye of the South»; спустя пару песен, такой же флаг, но уже в виде футболки без рукавов, приземлится на сцену специально для барабанщика Джимми Бауэра (к концу выступления модный прикид последнего дополнил аналогично прилетевший из зала женский бюстгалтер).
«Одна девушка за кулисами только что спросила у меня: «Что изменилось в Москве по сравнению с 1991 годом?». Уж не знаю, что изменилось, но теперь у вас можно достать отличную травку. Следующая песня посвящается всем, кто знает в этом толк – «Hail the Leaf»!». А после – «Temptation Wings». И дальше – хит за хитом…
Через пару песен (среди которых красовалась добротная вещь с последнего «фиолетового» альбома группы, композиция «Witchtripper») Ансельмо, нежно поглаживая татуированный череп, по-отечески пожурил одного из фанов за длинную шевелюру: брошенная со сцены полушутливая реплика «skinhead for life» заставила вспомнить давнее заигрывание Ансельмо с национализмом. Другого поклонника Down — на этот раз, выколовшего на животе Philip Hansen, фронтмен вытащил на сцену, пожал ему руку («Лучше бы нам быть друзьями») и посадил за кулисы, откуда счастливый фаворит в окружении «Мести Монтесумы» и наблюдал весь концерт.
Перед тем, как уйти со сцены и оставить зал в негодовании (ведь любимая всеми «Stone the Crow» так пока и не была исполнена!), Фил хитро улыбнулся в зал и произнес: «Если вы хотите еще – вы знаете, что делать». Пустую сцену зал встретил разъяренными криками: «Down! Фил! More! More! », – и лишь после этого лукавый «лысый старик», как он окрестил самого себя чуть ранее, вновь появился в свете прожекторов и подарил-таки с трепетом ожидаемую песню залу.
Завершилось выступление взрывоопасным джемом хэдлайнеров и радостных бойцов из «Монтесумы»: не останавливая песню «Bury me in the Smoke», участники Down доверительно передали инструменты молодым, после чего устроили веселое мужицкое гужевание с последующим братанием и обязательным раскидыванием медиаторов и барабанных палочек.
Недаром по окончании концерта Ансельмо протянул руку дружбы каждому из охранников клуба: их грамотное поведение стоит упомянуть отдельно. Фан-зона была удалена на пару метров от сцены, что предотвратило хаотичность исконно русского стейдж-дайвинга: поплясать на сцене, прогуляться по примочкам музыкантов и прыгнуть в зал тяжелыми ботинками вперед. Людей, которые благодаря своим незаурядным акробатическим способностям умудрились-таки оседлать толпу, охрана гуманно спускала на грешную землю, провожая «ныряльщика» — в зависимости от степени его алкогольного опьянения – обратно в беснующуюся толпу или на свежий воздух летней улицы. Кроме такой нежности, охрана позволяла себе наливать прохладную воду в пластиковые стаканчики и вручать обезвоженной толпе, а также отворачивать в стороны раздражающие прожекторы. Прожекторы, бьющие прямо в глаза молодой московской поросли фанатов, мечтавших увидеть живого Ансельмо долгие четыре года.
…И в тот вечер каждый, кто едва выбирался из бесчеловечного circle pit’а, лишь об одном просил усталое мирозданье: похоронить своё бренное тело в сизом дыму — том самом, о котором так часто поют стоунер-группы. И пусть закрывающуюся крышку, обитую изнутри белым плюшем, заколотят не гвоздями, а яростными песнями-боевиками сорокапятилетних отморозков из Down — благо, каждая из них в своей бронебойности ни в чем не уступает хорошим двадцатисантиметровым гвоздям.
