«Этот странный юридический казус связан с неправильным применением в РФ принципа преюдиции», — убежден экс-лидер ДПНИ. И объясняет почему: «В основе преюдиции лежит простое правило — обязанность судов и иных правоохранительных органов принимать без дополнительной проверки обстоятельства, установленные другими судами (и содержащиеся в решениях или приговорах) в отношении лиц, которые учувствуют в деле. В РФ же применяется правило принятия обстоятельств без проверки, даже если вы не являлись участником процесса, по которому вынесено решение или приговор. Особенно подло этот принцип работает на основании приговоров, вынесенных при рассмотрении дел в особом порядке».

Такого же рода штуку проворачивают сейчас и в «болотном деле», где приговоры осужденным в особом порядке Максиму Лузянину и Константину Лебедеву, очевидно, будут использоваться в качестве преюдиции для обвинения остальных фигурантов этого уголовного дела и других смежных с ним дел. Напомню, что при выборе особого порядка судопроизводства обвиняемый соглашается со всеми обвинениями в обмен на сокращение срока или иные «льготы» и процесс проходит без рассмотрения доказательств по существу, без заслушивания свидетелей и так далее. В результате в таком приговоре установленным обстоятельством будет априори считаться любое, даже голословное, утверждение о соучастии в преступлении третьих лиц, включая лиц, не участвующих в процессе.

Впрочем, несмотря на запреты, почти никто из политических активистов не прекратил свою оппозиционную деятельность. Однако она приняла иные, пока еще не запрещенные формы:

«Запрет может повлиять на кого-либо только при условии непрекращения деятельности организации, использования ее символики или иной продукции, — поясняет Александр Белов. — На практике же ситуация после запрета никак не изменилась, так как и до запрета к националистам власть и правоохранительные органы относились предвзято, устраивали провокации и преследования, так же они относятся и сейчас».

Похожие выводы сделал и Максим Громов: «Запрет НБП особо ни на что не повлиял, если не считать ряд процессов, как, например, недавнее «дело двенадцати» в Санкт-Петербурге, где людей судили за якобы участие в деятельности запрещенной НБП».

«Дело двенадцати» действительно очень примечательно, и прежде всего тем, что борцы с экстремизмом даже сами «приискали помещение» в попытках возобновить искусственным путем деятельность запрещенной организации. Такие антиэкстремисты-реаниматологи…

Или вот совсем свежая новость: «Североморский суд приговорил капитана морской авиации Дениса Беспалова к 75 тыс. рублей штрафа за участие в деятельности запрещенной на всей территории России и ныне не существующей Национал-большевистской партии. Денис свою вину не признал и с приговором не согласен. Сторона защиты уже готовит кассационную жалобу», — сообщает пресс-служба «Другой России».

По аналогичным обвинениям судят сейчас в Останкинском райсуде Москвы и Дмитрия Демушкина, экс-лидера также запрещенного «Славянского союза». «В Мосгорпрокуратуре, по инициативе которой было возбуждено это уголовное дело, пояснили, что при смене названия лидер не поменял программу. Цели, задачи, лозунги и даже атрибутика остались прежними. И Демушкин продолжил привлекать новых членов, организовывал массовые мероприятия и использовал в своих целях те же интернет-ресурсы, на которых ранее размещались материалы запрещенной организации, — рапортует «Российская газета». — По версии следствия, Демушкин отказался исполнять решение Мосгорсуда, который признал его «Славянский союз» экстремистской организацией. Вместо этого националист просто переименовал его в общественное движение «Славянская сила».

А вот пока лишь приостановленный в деятельности «Левый фронт» провинился тем, что «с 2008 года не публикует отчетов о доходах и имуществе, не принял устав и незаконно собирает деньги на «Яндекс-кошелек», — пишут на сайте приостановленного движения…

Несколько отличается от «экстремистской» практика внесения организаций в список террористических. Признает их таковыми и запрещает, как правило, Верховный суд РФ, а учет ведет Национальный антитеррористический комитет. До сих пор в террористический перечень попадали лишь военизированные исламистские структуры вроде «Талибана», «Аль-Каиды» и «Имарата Кавказ», но на днях его пополнил и первый русский «террорист» Иван Асташин и его виртуальное АБТО («Автономная боевая террористическая организация»), кружок пионеров-пиротехников, о которых уже неоднократно писала «Особая буква».

«По версии следствия, Иван Асташин отдал приказ сжечь торговую палатку с целью «воздействовать на правительство РФ по ужесточению миграционной политики». Здание ФСБ было подожжено в целях «устрашения населения, дезорганизации работы отдела, в результате чего органы власти РФ будут вынуждены принять решение об изменении внутренней национальной политики».

В этом деле вот что интересно: до последнего момента дело расследовалось по статье «хулиганство», лишь только перед судом оно было переквалифицировано на «терроризм», пояснил в беседе адвокат Асташина Игорь Поповский. Все бы это было смешно, если б не реальные 12 с половиной лет лишения свободы, к которым приговорен Иван за поджог, и назначение ему отбытия наказания в пыточном Красноярском крае — за 4 тыс. километров от дома, так чтобы мать не имела возможности посещать сына.

Есть вопросы и по некоторым исламским организациям, включенным в список террористических. Например, как надо было относиться к «Братьям-мусульманам» и теперь уже экс-президенту Египта Мухаммеду Мурси, который, напомню, избирался от «Партии свободы и справедливости» — политического крыла «Братьев-мусульман»?

Или вот что пишет центр «Сова» про «Хизб ут-Тахрир»: «Чаще всего тахрировцев (так обычно именуют членов «Хизба») судят именно по этим статьям [о принадлежности к запрещенной организации], а не за какие бы то ни было иные конкретные деяния. Суды не рассматривают экстремистскую и террористическую сущность деятельности «Хизба» по существу, ссылаясь только на решение Верховного суда [о признании его террористической организацией]. Однако обоснованность этого решения вызывает большие сомнения. В нем фактически нет мотивировочной части. В том, что ее заменяет, во фрагменте, относящемся к «Хизбу», нет буквально ни слова о какой-либо его противозаконной деятельности на территории России, равно как и об актах терроризма, совершенных членами «Хизба» или от его имени. И это неудивительно: фактов таких нет или они неизвестны специалистам — одним из основных положений учения «Хизба» является именно отказ от насилия на современном этапе».

Я неслучайно пишу обо всех этих запретах, обо всей этой кампанейщине так подробно, с указанием на многочисленные юридические тонкости и противоречия. Дело все в том, что верховенство права — единственный способ уравнять разновекторные политические силы страны, примирить органы государственной власти и оппозицию, не допустить, в конце концов, «раскачивания лодки» и эскалации гражданской нетерпимости. Юстиция — от латинского justitia — «справедливость». Однако современная российская юстиция вполне себе исчерпывающе описывается цитатой британского писателя и священника XIX века Чарльза Калеба Колтона: «Закон и справедливость — две вещи, которые Бог соединил, а человек разъединил». Полагаю, что поистине великим станет тот правитель России, кто сумеет соединить их на нашей многострадальной земле обратно.

Материал подготовили: Алексей Барановский, Александр Газов
Особая буква