Максим Кириллов

(Продолжение. Начало в «С чего началась война «приморских партизан»)

В истории «приморских партизан» до сих пор осталось много «белых пятен» и вопросов, на которые никто не дал ответ. Правоохранительные органы, похоже, пытались укрыть многие обстоятельства. Не потому ли исчезли из суда тома уголовного дела и был повреждён жесткий диск компьютера Алексея Никитина, о чем мы писали в прошлых номерах «АВ».

Максим Кириллов продолжает давать показания суду:

– Расскажите об эпизоде поджога ДПМ (дежурного пункта милиции) в селе Варфоломеевка? – спросила адвокат Олеся Петровна Моисеева.

– Мы проезжали по селу Варфоломеевка, – сказал Максим Кириллов. – Кто-то из нас сказал, что неподалеку находится дежурный пункт милиции. Мы подъехали к нему. В окнах не горел свет. Я остался с центральной части ДПМ, остальные зашли за угол.

Я не знаю, что происходило внутри дежурной части, я в ней не находился. В один момент я услышал шум и заглянул в здание в окно, где была отогнута решетка. Рядом за углом стоял вещмешок. Потом мы, взяв вещмешок, сели в машину. Я увидел на стеклах блики.

Что касается данного эпизода, то я не признаю свою вину. О том, что кто-то собирается поджечь дежурный пункт милиции, я не знал. Я ничего не слышал о намерении совершить поджог. В это время я не находился в здании.

– А ранее какие-то разговоры о возможном поджоге были? В ДПМ, как известно из материалов дела, был похищен жесткий диск компьютера. Можете пояснить нам, с какой целью? – поинтересовалась адвокат О.П. Моисеева.

– Я не могу сказать, – ответил Максим Кириллов, – как говорил Алексей, на этом диске могла содержаться информация, касающаяся местных милиционеров… Лично я такой информацией не обладал. Алексей предполагал, что на этом диске могут быть информация, которая каким-то образом задевала местных милиционеров.

– Слышали ли вы от жителей данных районов о причастности сотрудников милиции к незаконной торговле лесом? – уточнил судья Грищенко.

– Если говорить, что это были точные сведения, то не могу ответить утвердительно, имелась информация на уровне слухов, – пояснил Максим Кириллов.

– Вы отправились в Варфоломеевку целенаправленно? Что вы взяли в территориальном пункте милиции? – спросила О.П. Моисеева. – И какова была цель проникновения в ДПМ? Правильно ли я понимаю, что цель была только одна – получить информацию о возможной причастности сотрудников милиции к незаконной торговле лесом?

– В Варфоломеевку мы за-ехали без какой-либо цели, просто катались. Я помню, что, помимо жесткого диска, взяли форму сотрудника милиции, фотоаппарат и радиостанцию, – сказал Максим Кириллов. – Как я сказал, Александр Сладких предполагал, что на жестком диске могут быть полезные сведения.

Что касается негативного отношения к сотрудникам милиции, то оно было не ко всем. Я полагаю, что в милиции работают порядочные сотрудники, не исключаю, что по отношению к задержанным и обычным гражданам эти некоторые сотрудники милиции поступают порядочно, действуют в рамках закона, применяют законные методы дознания. По поводу других сотрудников милиции я поясню, когда меня будут допрашивать по следующему эпизоду.

– Что вы делали с формой сотрудника милиции, которую забрали в территориальном пункте милиции села Варфоломеевка? – спросил судья.

– Никто из тех, кто находится на скамье подсудимых форму не надевал, – ответил Максим Кириллов. – Ее периодически надевал Александр Сладких, наверное, чтобы не вызывать подозрения. Говорить о том, что мы хотели кого-то убивать, я не могу. В случае, если сотрудники милиции застанут нас, мы понимали, что будем вынуждены идти в отход…

Мы больше не верили сотрудникам правоохранительных органов

– Вы жаловались на противоправные действия полиции – в прокуратуру или еще куда-нибудь? – спросил судья.

– Лично я – нет, – ответил Максим Кириллов. – Увидев реакцию на события, которые произошли в 2008 году, я не видел смысла куда-либо жаловаться и обивать пороги прокуратур. Они не выполняли свою работу, не обращали внимания на избиение граждан.

Однажды из их уст прозвучала следующая фраза: «Своими действиями вы поспешили». Поэтому на тот момент мы уже не вели речь о том, чтобы обращаться к сотрудникам правоохранительных органов, не видели смысла обращения и в высшие структуры, к людям, занимающим руководящие позиции.

Мы вели речь о том, чтобы придать огласке ту информацию, которую получали. На дворе XXI век, и все зависело от того, в каком виде написать информацию. Недолго, например, выкинуть ее в Интернет для того, чтобы привлечь внимание…