Предыстория: Куклы подполковника Трифонова
Утром с поезда Москва — Нижний Новгород мы встретились с Димой и сразу пошли в больницу.
Нашли там заведующего Аксянова Александра Алексеевича.
Мы поздоровались, сказали, что на счет Анатолия Москвина пришли.
Можно ли повидать его и узнать о его самочувствии и когда планируют выписывать?
Он не смотря на нас, не здороваясь сказал, что не обязан давать какую либо информацию. И попросил нас уйти. Потом узнал Диму и стал на него ругаться, что тот пришел и непонятно еще кого притащил с собой.
(Дима там лечился и был в одной палате с Москвиным)
Он очень хорошо отзывается о Анатолии.
Рассказывает, что человек он мягкий, добрый и очень интересный, много всего знает, но от лекарств, которые ему дают, он почти все время спит и теряет силы.
Нас прогнали из больницы и мы пошли к родителям Москвина.
Дима знал только дом, где живут Москвины.
Мы стали спрашивать у соседей в квартирах, но люди, услышав фамилию Москвиных, не отвечали, прятались, закрывали двери, а потом с любопытством следили за нами в щель.
Потом мы все же нашли квартиру. Позвонили, никто не ответил. Дверь оказалась открытой.
Мама Эльвира Александровна прижалась к стенке когда мы вошли. Она привыкла, что приходят с обысками, забирают книги и вещи.
Мы были первые за эти два года, кто пришел к ним не с целью мародерства и унижения.
Как-то позвонили с передачи “Пусть говорят”, хотели пригласить их, но мама отказалась.
Сказала – я не выдержу еще раз такого позора и издевательств.
Звонили один раз из Германии интересовались мумификацией, хотели поговорить с Анатолием, но он в психбольнице закрытого типа и общение с ним запрещено.
Родители Юрий Федорович и Эльвира Александровна оказались очень приятными, интеллигентными людьми. Они 1938 года рождения. Инженеры.
Вначале и нас боялись, но потом поняли, что мы не хотим зла.
И мама стала рассказывать про их жизнь, про Толю, показывала фотографии, книги, переводы.
Она несколько раз плакала.
И очень благодарила нас…
Пока расскажем только о преследованиях.
Преследования начались с перевода книги “История свастики с древних времен до наших дней”
Анатолия обвинили в фашизме.
Также у Москвина были опубликованы исторические статьи в “Нижегородском рабочем” и там было упомянуто, что во время татаро-монгольского нашествия татары насиловали русских девушек.
На суде Анатолия обвинили в экстремистской деятельности против татар.
Произошел конфликт с начальником татарской общины.
Следователи Орлов, Воронкова обвинили в антитатарском экстремизме.

Это было в 2010 году.
Тогда же произошел теракт в Москве в аэропорту, совершенный мусульманами.
Анатолий после этого пошел на кладбище и замазывал, заклеивал фотографии на мусульманских могилах, при этом ничего не повреждая.
Его обвинили в вандализме.
Им занялся центр “Э” по борьбе с экстремизмом.
На обыск домой пришло 8 полицейских. Тогда и обнаружили кукол.
Приехал корреспондент, телевизионщики. Приехал грузовик.
Когда выносили кукол все перевернули, сломали.
Собралось много любопытного народа – смеялись, издевались.
На суде родственники девочек кричали — “убить, расстрелять, пожизненное заключение!”
Потерпевшим предложили возместить моральный ущерб, назвать сумму в деньгах.
Один назвал 500 тысяч рублей, и другой тоже.
Теперь родители все время ждут – какое решение будет по квартире – выселят их или нет?
Когда приставы придут забирать квартиру за моральный ущерб.
Они уже на все согласны, лишь бы их в покое оставили.
Кто-то сказал, что все-таки не выселят. А пожизненно будут вычитать из Толиной инвалидной пенсии половину.
Анатолию дали инвалидность второй группы и пенсию 3.745 рублей.
После двух месяцев в СИЗО в одиночной камере Анатолий находился 4 недели в Ляховской колонии для псих.больных на мед.экспертизе.
Ему был поставлен диагноз: врожденная параноидальная шизофрения.
Признан социально опасным.
Тогда его здоровье было еще нормальным. Он рассказывал, читал лекции.
Приходили его слушать люди со всего корпуса Ляховской колонии.
После суда и обысков, угроз и унижений, мама предложила папе открыть газ и умереть.
Папа говорит — нельзя, кто нибудь спичку зажгет — дом взорвется.
Отец перенес инфаркт. У матери начался сахарный диабет.
Их год таскали по следствиям. Часто приходили с обысками и собакой домой и в гараж.
В любое время приходили, без предупреждения.
Родители должны каждый раз сообщать следователю, если собираются поехать на дачу или еще куда.
Мама говорит — “сын нас сделал изгоями. От нас все отвернулись!”
Родственники отказались от них, друзья перестали общаться.
Следователь предложил родителям продать их квартиру за миллион.
— Сами вы не продадите. Вашу квартиру теперь никто не будет покупать.
Но 1 миллион на адвоката это все равно мало. Не сможете за такие деньги нанять адвоката.
Приходил священник освящать дом и квартиру.
Ругался на родителей – все эти беды у вас от того, что в церковь не ходили.
Мама говорит – мы же в советское время воспитаны, отец в партии был.
Мать сейчас стала ходить в церковь. А отец тоже ходит с ней, хотя и не верит.
Он везде с ней ходит. Во всем поддерживает жену.
У родителей забрали ключи от квартиры менты. Всячески унижали.
Следователь и менты забрали компьютер Анатолия, все его тетради, все научные работы.
“Это нужно для следствия”
Компьютер вернули пустым.
Судья Анохина сказала матери:
“Он на почве больших знаний сошел с ума. Тетради его я предала уничтожению”
Главный следователь полковник Шлыков Андрей Иванович.
Он сказал – уезжайте. Вас тут все равно убьют татары или родственники девочек.
Сейчас человеческая жизнь стоит 10 тысяч рублей.
Если осудят в тюрьму Анатолия, то убьют в тюрьме.
Пока 33 тысячи рублей выплатили родители за моральный ущерб.
Мать хотела отнести книги Толины в библиотеку. Сказали не возьмут у вас.
Вы слишком опозорены.
20 августа был суд. Заключение в психбольнице продлили еще на полгода.
Это уже третий раз.
С Анатолием не разговаривали. Просто судья зачитала приговор о продлении срока в больнице на принудительное лечение на полгода.
Родителям вначале обещали отправить Анатолия в институт Сербского на обследование в Москву.
Но этого не произошло.
Когда мы с родителями вечером пришли в больницу, санитарка в приемнике матерясь говорила другой – опять скорая, везут…
— Вот так всегда, как только полы начинаю мыть, так везут.
— Так не мой!
Нам случайно удалось пройти в отделение с родителями, санитарка была пьяна.
Родители приходят каждый день кормить Толю.
Когда он вышел, мы его не узнали.
Только в обед ему дают 12 таблеток токсичного препарата трифтазина.
Он очень медленно двигается, плохо говорит, теряет зрение, не может писать, изо рта течет слюна. Большую часть суток спит. Остается почти безучастный к разговору. Немного улыбается только когда мама начинает рассказывать про кота Барсика.
Сказал, что начал писать книгу в СИЗО “Нижегородские Мастер и Маргарита” и скоро надеется выйти и продолжить работать.
Сказал, что в детстве у него была подруга Анечка, он мог ее материализовать из воображения.
И всегда думал, что все так могут.
Родители с собой ему еду не дают, потому что все отберут.
66 человек в отделении, палаты переполнены. Санитары бьют больных, да и пациенты агрессивные попадаются.
Москвин был избит пациентом Дмитрием Ткаченко так, что на какое-то время попал в больницу с переломами и сильными ушибами.
Мать пишет благодарственные отзывы врачам в психбольнице, чтобы к Толе относились лучше. Очень боится, что убьют его.
На свидании в больнице мама сказала ему на ухо – Толя, тобой заинтересовались в Москве!
У них появилась надежда…
P.S.
После публикации этого текста и фотографий в интернете вконтакте, заведующий больницы устроил скандал.
Вызвал родителей, накричал на них, что они незаконно провели «журналиста».
Сказал — зачем говорите, что вас хотят убить? Если бы хотели, давно бы убили.
Отцу стало плохо. Эльвира Александровна потом говорила мне по телефону —
мы очень боимся за Толю.
Выкладывая информацию о больнице в интернет, вы только хуже делаете ему. Они отомстят…
Мы всем довольны. Все хорошо. Его лечат…
ЖЖ karatel_medicin