Четыре вопроса читателей этой рукописи к автору

Первый вопрос. Следователь спрашивает: «Что вы скажете по поводу изъятой у вас на обыске такой-то брошюры?» Как лучше ответить на этот вопрос?

Ответ автора. Прежде всего нелишне потребовать, чтобы вопрос был записан примерно так: «Вам предъявляется изъятая у вас на обыске такого-то числа отпечатанная на машинке брошюра под таким-то названием, на стольких-то листах, начинающаяся словами такими-то и кончающаяся словами такими-то, что соответствует пункту такому-то протокола обыска от такого-то числа, и так далее». Если у следователя при себе нeт брошюры или нет протокола изъятия, или если в протоколе изъятия указано другое количество страниц, то c ответом на вопрос не следует торопиться. Впрочем, следователя интересует, от кого и с какой целью получена брошюра. Перед ответом важно также понять цель вопроса и внимательно посмотреть саму брошюру. Бывает, что в ее тексте удается найти цитату, которая существенно украсит ответ.

Второй вопрос. На обыске «обнаружены» предметы, которых никогда раньше не было. Что ответить, когда об этом спросят на допросе?

Ответ автора. Думаю, что сами по себе чудесным образом возникшие предметы не способны опорочить честного человека. К чудесам, вероятно, следует относиться, как к чудесам. Разве их мало? Взять, например, почту. На редкость пунктуальное и аккуратное учреждение. Но бывает, что письма, которые я посылаю, не приходят, а вместо них от моего имени приходят письма, которых я никогда не посылал! Чудо!

Хотя есть и другая точка зрения. На обыске у Александра Гинзбурга обнаружили непонятно откуда возникшую иностранную валюту. Интересно, что на суде об этой «находке» не было произнесено ни слова. Отсюда делается простой вывод: высокое начальство не всегда одобряет некрасивые действия слишком ретивых нижних чинов. Так, наверное, и надо написать в протоколе. И, главное, по возможности, не следует бояться. Если мы будем бояться, мы не сумеем презирать. Одно слишком большое чувство помешает другому.

Третий вопрос. Следователь сообщил про некоторые показания обвиняемого. Затем он спросил, подтверждаю ли я эти показания. Я ответил, что нет, не подтверждаю, так как никакие показания обвиняемого мне неизвестны. Прав ли я?

Ответ автора. Пожалуй, прав. Вопрос следователя должен формулироваться примерно так: «Вам предъявлены показания обвиняемого такого-то, данные им на предварительном следствии такого-то числа. Далее двоеточие, кавычки и текст показаний». Если следователь почему-то не предъявляет протокола показаний обвиняемого, это странно. Если он предъявляет протокол, то надо внимательно его посмотреть и дать ответ по существу. Хотя важно, что именно следователь просит вас подтвердить. Допустим, факт встречи двух лиц в вашем присутствии. Разве не странно, что одно из двух лиц сочло необходимым рассказать об этой встрече следователю? Факт встречи — дело обычное. Факт рассказа — необычное дело. Это необходимо объяснить следователю и, наверное, как-то записать в протокол.

Четвертый вопрос. Непонятно ваше требование говорить всегда правду. Неужели не было случая, когда вы в критической ситуации не сказали бы следователю ложь?

Ответ автора. Ложь я никогда не говорил, потому что не хотел. Да и не было необходимости лгать. Но если строго смотреть, то, наверное, правду я тоже не говорил. Правду я искал. Я всегда ее ищу. А поскольку может оказаться, что этот мой ответ вас не устроит, я готов передать чужие слова по этому поводу:

«Господин следователь, — сказал один человек в критической ситуации, — я, наверное, сделал бы то, о чем вы настойчиво просите, но в кругу моих товарищей это считается подлостью».

Источник: vehi.net