Человек, не давший развалиться кондопожскому делу, живет в Калининграде. За чертой бедности.
В редакцию «Российской газеты» обратился Салман Дадашев, бывший карельский милиционер и переводчик по громкому кондопожскому уголовному делу. В 2007 году Салман, спасаясь от угроз местной чеченской диаспоры, переехал с семьей в Калининградскую область. Однако вместо обещанной работы и служебного жилья его ждал статус бомжа.
По следам Кондопоги
Эта грустная история началась 30 августа 2006 года, когда в городе Кондопога в Карелии произошла массовая драка между местными русскоязычными жителями и выходцами с Кавказа. Два человека погибли, восемь получили ранения. За дракой последовали беспорядки, которые удалось подавить только с помощью ОМОНа.
Под следствием оказались пятеро чеченцев и один аварец. Однако работа по делу шла крайне медленно. Подозреваемые отказывались давать показания на русском языке. Срочно потребовался надежный и грамотный переводчик, желательно сотрудник правоохранительных органов. Таким человеком стал офицер Салман Дадашев, инспектор отдела обеспечения общественного порядка МОБ УВД Петрозаводска, обладатель медали «За отличие в службе». Переводчик работал без перерывов и выходных. И сразу же посыпались угрозы от родственников подсудимых, их адвокатов и представителей кондопожской чеченской диаспоры. Салмана упрекали, что он пошел против своих, его семье — жене и годовалому сыну — обещали устроить нелегкую жизнь.
— Я знал, на что иду, — вспоминает Салман Дадашев. — Во время процесса я все время испытывал стресс, несколько раз из-за нервов лежал в больнице, но даже в палате не переставал работать. Я понимал, что без переводчика процесс заглохнет.
Милиционер мужественно довел свое дело до конца. А затем обратился к начальству с просьбой о переводе в другой регион.
В карельском МВД Салману предложили переехать за три границы — в далекую Калининградскую область. Правда, перевестись не в милицию — в местных органах внутренних дел были проблемы со служебным жильем. Помочь пообещали в управлении Федеральной службы исполнения наказаний по Калининградской области — предоставить работу, место в общежитии, а затем и служебную квартиру.
Тогда Салман не думал, что устные договоренности между двумя ведомствами необходимо фиксировать документально.
— Времени, чтобы раздумывать и выбирать, не оставалось, это был в буквальном смысле вопрос жизни и смерти, — продолжает Салман Дадашев. — Замминистра внутренних дел по Карелии подписал приказ о моем откомандировании в распоряжение УФСИН России по Калининградской области, и в сентябре 2007 года я прибыл в Гвардейск в исправительную колонию N 7, где заступил на должность начальника караула охраны.
С самого начала все пошло не по плану. Вместо обещанной комнаты в общежитии Салман три недели жил в бараке вместе с осужденными, их разделяла только тонкая стена. Затем появилась надежда — предложили служебную квартиру в поселке Белово на Поселковой улице. Салман подписал договор социального найма с начальником колонии N 12, в распоряжении которой находилось жилье. Воспрянул духом, перевез семью, начал готовиться к ремонту.
— Затем мне пришлось уехать в Москву на сессию и защиту дипломной работы, я заочно получал второе образование в Российской правовой академии при минюсте РФ, — подходит Салман Дадашев к самой неприятной части рассказа. — Через два месяца я возвращаюсь и узнаю, что в моей квартире живут осужденные на поселение, 14 человек. А улицы Поселковая в поселке Белово нет (соответствующую справку Салману выдала глава администрации «Славинское сельское поселение» Елена Коцарева. — «РГ»).
На самом деле квартира, которую пообещали Салману, находилась в доме на Рабочей улице. То есть договор соцнайма, на основании которого офицер выписался из Петрозаводска, был недействительным.
— Мы стали снимать квартиру, — продолжает Дадашев. — Денег катастрофически не хватало. Вдобавок ко всему, пока я получал диплом, меня уволили.
Салман устроился в колонию N 9 в Калининграде и записался на прием к начальнику УФСИН по региону Виктору Ряжеву.
— Я думал, как только начальство узнает, что в договоре социального найма была допущена ошибка, ее мигом исправят, — рассказывает Дадашев. — Однако вместо этого колония подала иск в Гвардейский районный суд с требованием признать наш договор недействительным.
К ужасу Салмана, суды всех инстанций удовлетворили требование.
УФСИН. Как оказалось, по документам Дадашев переехал по собственному желанию, а не из опасений за жизнь и здоровье близких. Переводчик не состоял в списке сотрудников колонии, нуждающихся в улучшении жилищных условий. Поэтому он вообще не имел права на служебное жилье.
Начальник колонии, подписавший договор с указанием несуществующей улицы, получил дисциплинарное взыскание. Но офицеру, семья которого осталась без квартиры и без регистрации, легче от этого не стало. Пока шли разбирательства, у Салмана и его жены Луизы родилась дочь Лилия, и родители без определенного места жительства не смогли оформить ребенку гражданство, не говоря уже о месте в детском саду или материнском капитале. От переживаний некогда крепкий мужчина похудел на 15 килограммов, получил инвалидность нерабочей группы и был отправлен на пенсию.
В прошлом году хозяйка квартиры, которую снимал Салман, помогла семье сделать временную регистрацию. Дочке оформили гражданство, жена устроилась работать в детский сад. Но живут Дадашевы до сих пор впроголодь — на пенсию Салмана и небольшую зарплату Луизы, большую часть которой приходится отдавать за квартиру.
— Как мы перенесли все это, ума не приложу, — грустно качает головой бывший милиционер. — У нас не было крыши над головой, мои дети пухли от голода. И за что? За то, что я честно служил, рисковал ради долга своей жизнью и жизнью семьи.
Получив долгожданную регистрацию, Дадашев решил стать участником одной из подпрограмм ФЦП «Жилище» и получить, как военнослужащий, государственный жилищный сертификат (ГЖС).
— В прошлом году в УФСИН мне выдали перечень справок, которые я должен был им предоставить, — продолжает Салман. — Я точно по списку собрал нужные бумаги и отдал их под роспись секретарю жилищно-бытовой комиссии. Правильность документов проверял мой бывший адвокат.
Однако и здесь переводчика ждала неудача. Как пояснили корреспонденту «РГ» в УФСИН, в 2012 году Дадашев не предоставил в ведомство особое заявление о выделении ГЖС, а в 2013-м — прислал бумагу позже крайнего срока.
— Бланк заявления неоднократно выдавался Дадашеву Салману Алимпашаевичу на руки, однако до 1 июля текущего года надлежаще оформленное заявление о включении гражданина Дадашева и членов его семьи в состав участников подпрограммы ФЦП «Жилище» на 2011-2015 годы в УФСИН России по Калининградской области не поступало, — отвечает на официальный запрос «РГ» исполняющий обязанности начальника ведомства Артур Чернов. — Чтобы получить ГЖС на 2015 год, Дадашеву необходимо подать заявление о включении в состав участников подпрограммы не позднее установленных сроков — с 1 января 2014 года по 1 июля 2014 года.
Как пояснил Салман, в прошлом году его вообще не проинформировали об особом заявлении. В этом году он отправил заявление заказным письмом 11 июня, однако в УФСИН документ зарегистрировали только 10 июля.
— Сейчас я сужусь с УФСИН и «Почтой России», — продолжает офицер. — Суд должен выяснить, почему мое заказное письмо пришло в место назначения только через 29 дней.
Дети Дадашева еще слишком малы, чтобы понимать — своим отцом они должны гордиться, и не его вина, что нищетой и бесприютностью своей семьи он оплатил чужие грехи. Но не понимать этого не могут взрослые, формальностями загнавшие семью в беспросветный тупик.
