– На ваш взгляд, возможна ли в Петербурге организация  массовых беспорядков, протестных акций?

Канаян. По нашим сведениям, сегодня в Петербурге есть всего пять-шесть экстремистских лидеров, которые в состоянии собрать единовременно от 50 до 150 штыков. И все. Все они находятся под особым контролем, с ними договариваются. Кроме того, мало кто знает, но многие из них сегодня уже выступают как контрагенты, которые внутри своих групп проводят проправительственную политику. Вообще,  в Петербурге обстановка находится под полным контролем, и все, что происходило и происходит, оно прогнозируемо и ожидаемо. В отличие от Москвы.

– Чем мы в этом отличаемся от Москвы?

Канаян. Мы отличаемся от Москвы умом и сообразительностью. Много раз за последние годы в Питере пытались создать группы боевиков.  Проплачивалось это самыми разными структурами. Штабы организовывались. Комиссары приезжали. Людей вербовали. И… ничего не получалось! Потому что ситуацию не учли. Не учли, что это Петербург.

Гущин. Нас просто так не купишь! Поясню на конкретном примере. Националисты создали в Москве группу готов-нацистов. Придумали методики, разработали концепции и попытались создать точно такую же группу в Петербурге. Не вышло! Они не учли, что у нас на тот момент была совершенно иная субкультура готов.  У нас готы – творческие, с более высоким интеллектуальным уровнем. А не агрессивные, как в столице.

Канаян. У нас есть опыт наблюдения за созданием в Петербурге различных организаций. Город сам по себе является фильтром: если ты прожил здесь три года – ты уже другой человек. Сама среда  останавливает.  Здесь молодежь не брошенная. У нас в городе около 70 дворовых тусовок, и мы все их знаем. Но есть проблема. Строятся огромные новые районы, куда, в основном, заселяются приезжие. Они прибывают с детьми самого разного возраста, при этом в новостройках есть острая нехватка социокультурных объектов. Подросткам негде себя проявлять, что грозит самостийностью, возможной криминализацией среды, появлением разных групп и кланов. А подростки, которые приехали из глубинки, вообще больше подвержены различным влияниям. Это тот самый материал, из которого можно лепить, что хочешь. Этим могут воспользоваться определенные силы в своих интересах.

«Процент детей, вовлеченных в гомосексуализм, увеличивается»

Согласно исследованиям вашего Центра, проведенным десять лет назад, одной из особенностей Петербурга были молодежные формирования, в основе которых лежал гомосексуализм (скинпеды). Сейчас такое есть?

Гущин. Мы проводили это исследование по запросу правоохранительных органов и закончили его в 2007 году. Про существование подобных структур сегодня нам неизвестно. Возможно, просто вести себя они стали аккуратнее.

Канаян. Исчезнуть такое не может в принципе. Нынешнее информационное поле, СМИ  пропагандируют нетрадиционные отношения. И сегодня  эта проблема стоит уже не в рамках субкультур. Потому что гендерное воспитание, которое должны получать наши дети, в нашем понимании, сегодня упущено. И процент детей, вовлеченных в нетрадиционные отношения, увеличивается. Причем серьезно увеличивается. Вот это – проблема.

– Какие еще в Петербурге есть молодежные движения и  субкультуры?

Гущин. Во-первых, по-прежнему, много ролевиков. Это люди, которые  живут в придуманном ими самими мире. Приезжают, например, в лес и там живут по правилам, которые сами создали. Самый первый сюжет был взят у писателя Толкина, отсюда их другое название – толкинисты. Потом стали брать другие фэнтези, какие-то исторические вещи. Сюжет зависит от моды. Сейчас популярен  постпанк. Это такая фантастика на тему, каким был бы наш мир, если бы, допустим,  не было электричества. Но в настоящее время в Петербурге основной приток молодежи идет в два движения – анимешники и эмо.

Анимешники – это любители японского аниме (мультфильмов) и манги (комиксов). Это очень специфическая субкультура, она очень медленно развивается. Там нет единой субкультуры, а есть маленькие фэндомы – клубы любителей какого-нибудь сериала. Аниме пришло с Востока, а все другие субкультуры – с Запада. И первое, с чем мы столкнулись в этой культуре, – там совершенно иное отношение к вопросам секса. И когда родители разрешают маленьким детям смотреть мультфильмы-аниме, они просто не знают, что порнография там присутствует почти во всех фильмах. Для японцев это норма. Помните, у нас шел сериал «Сейлор Мун»? Там также в оригинале много секса, но когда его по телевизору показывали, все  убрали. Например, там  героиня рассказывает, какие у нее груди, а текст идет – что-то вроде «какое небо голубое».

– Анимешники смотрят мультфильмы с откровенными сценами?

Гущин. Да, конечно. И они очень не любят официальные переводы, поэтому у них есть даже собственные переводчики.

— Как это отражается на психике детей? Или туда идут подростки с определенными склонностями?

Канаян. Хороший вопрос…

Гущин. Анимешник, как правило, это очень субтильный подросток, который сидит дома и смотрит мультики. Среди них есть даже хикикомори, сокращенно – хикки. Это подростки, которые вообще не выходят из дома, боятся внешнего мира. Но это уже социопатия. Сейчас чистых анимешников практически нет. Есть, например, готы-анимешники или ролевики-анимешники.

Фурри – это маленькое ответвление анимешников, но они так и не сформировали собственного движения. У них довольно много групп в Интернете. Там общаются подростки, которые идентифицируют себя с животными. В реальной жизни они носят на головах наушники с ушками животных. Основной сплачивающий вопрос, который они обсуждают между собой, – секс.

– А какая связь секса с животными?

Гущин. Никакой. Но единственное, что они между собой активно обсуждают в Сети, –  секс.

Сегодня мы внимательно изучаем движение эмо. В Петербурге оно исчезало на какое-то время, но потом почти полностью возродилось. Сегодня их больше тысячи, и они растут. Оказалось, что туда идут, в основном, подростки с заметным отставанием в физическом развитии. То есть в восемнадцать они выглядят на 14-15 лет. И вот они придумали такой вариант, как им изображать из себя детей, оставаясь детьми на самом деле. Сейчас большой университет подключился к их изучению. Выяснилось, что там и медицинские проблемы имеются.

Еще есть движение схе. Они пропагандируют здоровый образ жизни: не пьют, не курят, не едят мяса, не употребляют кофеиносодержащие напитки. Но у движения есть особенности. Дело в том, что схе во всем мире составляют основу самых радикальных, самых жестоких террористических организаций. В Петербурге они представлены в очень небольшом количестве. Например, из схе время от времени возникают боевые группы у зоозащитников.

– Ксения  Собчак как-то заявила, что она  – хипстер. В Петербурге они есть?

Гущин. С хипстерами очень смешная история. Дело в том, что хипстеры возникли на Западе в 1915 году и исчезли в 1953-м. В Советском Союзе про них не знали. Сегодня к нам попало просто некое модное направление в одежде без какой-либо смысловой нагрузки. В Москве есть огромное количество анекдотов на эту тему.  Мол, в столице принято одеваться, как хипстер. Представьте  себе бедного студента или инженера – в старом свитере, с шарфиком. Вот такой стиль. То есть москвичи покупают что-то очень дорогое, но по внешнему виду оно должно выглядеть, как одежда бедного студента.  В Питере это пока не распространено.

– Есть ли субкультура, которая характерна только для Петербурга?

Гущин. Специфической петербургской субкультуры нет. Но есть  две творческие субкультуры, так сказать, в питерском варианте: готы и ролевики, в которых даже мы не находим минусов. Поэтому, если уж подросток  захотел стать неформалом, пусть лучше он туда пойдет. Питерские готы – это вообще единственная субкультура, которая требует, чтобы ее члены читали книги. Причем довольно сложных авторов – Германа Гессе, Оскара Уайльда.

Канаян. Если говорить в целом о питерской молодежи, то мы заметили, что всего год назад она была совершенно другой.  Сегодня она стала более информированной, более активной и политически грамотной.                  

Мария ГОРДЯКОВА
812