Прокуратура Катайска находится в двух минутах от следственного отдела. И здесь меня уже ждут. «Еще один по Чудновец приехал», — тихо говорят в приемной.
— Лично я не считаю приговор Чудновец суровым, — сообщил мне прокурор города Денис Попов, крупный мужчина лет 40.
— Даже депутаты Госдумы назвали его жестоким. И детский омбудсмен Кузнецова.
— Но почему-то все забыли разом о потерпевшем! Никому [мальчик] не интересен просто, никакие омбудсмены о его правах не сказали! Забыли. А мы же гаранты Конституции и должны защищать права людей, как ни крути…
— Поэтому вы просили для нее пять лет?
— Мы исходили из материалов дела, из буквы закона. А суд поступил по справедливости, исходя из здравого смысла, и дал ей не пять лет и не десять, как мог, а полгода… А шум поднялся — вот судят, мол, целого воспитателя, коим она не является вообще! Она же технический уборщик помещений… Ну еще блогер, может, группа у нее своя есть, она писала туда и прекрасно понимала [последствия].
— Вы говорите о законе, а могли бы все-таки вы по-человечески, на понятном людям языке объяснить, что она сделала не так?
— Ну она сделала… (длинная пауза) Ну, я вам скажу так… Ну как вот я вам скажу по-человечески? Да, я тоже человек, все понимаю. Но…
— У вас нет объяснения?
— Ну не на диктофон точно.
— Почему?
— Потому.
«Садят, значит, есть за что!»
Бывшая директриса пионерлагеря Ирина Кунгурова теперь работает администратором-кассиром в супермаркете алкогольных напитков «Красное и белое». В городе три таких магазина. В темноте катайских вечеров супермаркеты, как маяки, — искрит вывеска, светят уличные фонари. За покупками приезжают на автомобилях, приходят пешком, мужчины с женщинами, мужчины в одиночестве, пошатывающиеся мужчины, молодые парочки. Совершив покупки, люди не расходятся сразу, а стоят какое-то время у крыльца освещенного супермаркета. Выкуривают по сигарете, молодые парочки показывают друг другу видео на телефонах, вот кто-то приехал на тонированной «девятке» и включил «Руки вверх».
Андрей Мясников предложил сходить в супермаркет, где работает Ирина Кунгурова. Я его сопровождаю.
— Мы до сих пор незнакомы, Ирина Юрьевна. Я гражданский муж Жени, хотел побеседовать с вами о ней, — сказал Мясников.
— Ничего не хочу, — замотала головой Ирина Юрьевна.
— Вы рассказывали ей, что вас шантажировал Данелян и грозил [видеороликом]. Вы могли бы рассказать об этом публично?
— Я не буду с вами ни о чем говорить! Я хочу, наконец, забыть эту историю! Зачем вы лезете ко мне с этим?
— Евгения ни за что сидит в тюрьме! Почему вы отказываетесь?
— Не хочу я, не хочу! — сказала Кунгурова. — Я сейчас вызову охрану!
Выходя из магазина, Мясников говорит, глядя себе под ноги: «Здесь каждый сам за себя, а друг к другу по-волчьи. Типичный Катайск».
Отец вожатого Данилы Федор Безбородов занимается в городе бизнесом по производству мебели. На встречу он приезжает в щегольском свитере, с усмешкой оглядывает мой гостиничный номер: «Хилтон?» — шутит он. В разговоре со мной Безбородов называет дело «вопиющем бредом» и сразу определяет круг виновников — это и Данелян («зачинщик»), и Кунгурова («подставила под удар своих работников»), и Куршева («Ну видео-то она сняла? Она!»), и даже немного Чудновец («Лезет в каждую дырку, борется постоянно за что-то»).
— Да и ребенок сам, видно же, что немножко странный он! — говорит Безбородов-старший. — А пострадал мой сын, вообще самый невинный в этом деле! Ну ведь бред полный! Дело слепили из воздуха! Не сиделось никому спокойно! И теперь все три человека из-за ерунды — ни за что! — в тюрьме.
Безбородов рассказывает, что нанимал для защиты сына самых разных адвокатов — в том числе из Шадринска, Кургана, Челябинска, но «они почему-то никак не помогли». «Сначала я радовался, когда нанял адвоката из Шадринска, потому что видел, как работает бесплатный адвокат Куршевой. Он просто сидел и молчал! А наш чего-то постоянно как-то выступал. Но в итоге что? Разуверился я в наших адвокатах».
«Если бы мне год назад кто-то сказал, что судят каких-то людей за распространение порнографии с малолетними, даже пусть знакомых, — так я бы не сомневался. А че? Садят, значит, есть за что. Это я так думал раньше! А сейчас я уже не знаю, что думать. Смотрю в интернете на другие суды по России, и уже не верю, что там все правда. Черт его знает!».
Екатеринбург—Катайск
По материалам НГ
