Чернокожий бездомный попал в СИЗО за драку с пьяным десантником. Исповедь «сына Олимпиады».

В одной из камер московского СИЗО №4 «Медведь» сидит темнокожий заключенный, которого задержали за драку с пьяным десантником на День ВДВ. Почти анекдотическая история, сюжет для ролика, посвященного особенностям «национального праздника».

Но есть в этом деле нюанс: темнокожий парень оказался сиротой, бездомным. Таких еще называют «дитя Олимпиады». После Олимпийских игр 1980 года в московские роддома не раз и не два подкидывали новорожденных негритят. Плоды случайной любви с членами спортивных делегаций из стран Африки были не нужны ни беспечным мамам, ни обществу.

Фамилию-имя-отчество Сергей Николаевич Лебедев нашему герою дали в детдоме, к порогу которого его, только что рожденного, с еще не перевязанной пуповиной, подбросила мать в 1981 году.

Почти двадцать лет «шоколадный лебедь» (так его прозвали в шутку в СИЗО) вел бродячую, полную приключений жизнь на улицах Белокаменной. И он не только выжил, но сохранил человеческий облик. Более того, это, пожалуй, единственный бомж, от которого пахнет дорогими духами, а на ногах — ботинки от Армани. Про то, как он вел свою ежедневную борьбу с холодом, голодом и мафией попрошаек, — в материале «МК».

2 августа 2017 года, в День ВДВ, Сергею Лебедеву не повезло оказаться на территории ВДНХ. Как результат — за темнокожим парнем погнался пьяный двухметровый десантник в тельняшке с криками: «Негров будем мочить в сортире». Он его и вправду догнал в… туалете одного из павильонов. Худосочный темный гражданин, пытаясь спастись от кулачищ десантника, пропорол ему бок ножом-открывалкой (крайне необходимая вещь для жизни на улице — можно и консервы открывать, и колбасу нарезать).

Почему-то когда за «шоколадным лебедем» гонялся десантник, полицейские не реагировали. А вот когда тот пострадал — тут же проявились, скрутили и доставили «обидчика» в отделение полиции. Десантник жив, хоть и попал ненадолго в больницу, а Лебедеву вместо «превышения необходимой самообороны» предъявили обвинение по более тяжкой статье УК «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью». Даже следователю кажется это слишком суровым, но только так можно было поместить Лебедева в СИЗО. Иначе как, скажите, вызывать на допросы того, у кого нет ни дома, ни адреса? «И в СИЗО тебе лучше будет, там накормят, полечат, а сейчас холода наступают, так что и обогреют».

— Хочу на свободу. Я жил на улице лучше, чем здесь сейчас живу, — заявляет темнокожий арестант.

В камере №717 у него нет своей шконки, потому что в СИЗО большой перелимит, и заключенные спят по очереди. Но неужели на улице в эту промозглую погоду правда лучше?

Лебедев начинает свой долгий увлекательный рассказ о жизни в «другом измерении», который неплохо бы знать каждому. Приближаются холода — самое время подумать о печальной участи столичных бомжей.

— Астраханский детский дом, куда я попал волею судьбы, был страшным местом, — воспоминает Лебедев. — Вот видите у меня на переносице шрам? Это воспитательница ударила меня о батарею. Мне было тогда 7 лет. Пришлось меня даже в больницу везти, чтобы швы накладывать. Били в детдоме часто. Но хуже было другое: на моих глазах один мужик-воспитатель изнасиловал девочку Ларису. Я после этого сбежал, но меня нашли и вернули. В детдоме хочешь не хочешь — с ума сойдешь. И у меня, думаю, какие-то психические отклонения в итоге появились.

— Этим вы хотите оправдать свою страсть к бродяжничеству?

— Может быть. Пить я начал с 14 лет. Мужики на улице меня угощали. Им нравилось смотреть, как темнокожий подросток пьянеет. Смеялись. А потом, когда я стал бродяжничать, то сам себе уже покупал спиртное. Но я старался пить только пиво.

После детдома дали комнату в коммуналке, но жить там было невозможно из-за соседей. Я решил поехать в Москву. Думал, заработаю там денег на полноценную квартиру. Сел на поезд — и был таков.

Начал свою жизнь в столице с самого центра — попрошайничал около метро «Охотный Ряд». Там было хорошо — много денег подавали. В день мог несколько тысяч заработать. Полиция изловить не могла, потому что, завидев людей в погонах, я сливался с толпой. Напоминал обычного темнокожего иностранца, которых там всегда много. Мне, в общем, там очень нравилось.

А потом пришли на Охотный Ряд скинхеды, спартаковцы… И житья совсем не стало. Они налетали и били всей толпой. В итоге я перебрался на Пушкинскую. Там обычно стоял у одного киоска.

— Попрошайничали, в смысле?

— Ну да. Продавщицу киоска звали Наташа — женщина великолепная. Я ей каждый день покупал ее любимый цветок — огромную королевскую голландскую лилию. А потом киоски снесли, и мне пришлось расстаться с Наташей. Стоял я уже у магазина «Перекресток». Там подавали мало.

— Полицейские оттуда не гоняли?

— По-разному. Но были такие, что сами мне подавали.

— Не может быть!

— Они тоже люди! Жалели меня. Я же настоящий бездомный, а не из какой-то банды попрошаек.

— Кстати, есть вообще такие банды в Москве? Что вы о них знаете?

— Есть. Предводительница у них женщина. Они пытались меня к себе затянуть, приходили, предлагали вступить в их ряды. Я им: «Ну что за бред? Вы же взрослые люди, зачем вам это надо?» А они: «Будет «крыша». Какая «крыша» в наши дни? Там у них большинство отмотали срок в лагерях, наркоманы. А я не сидел никогда и наркотики не употреблял. Я алкоголик, но не наркоман. Вот за то время, что в СИЗО, даже пить уже отучился. Но без спиртного на улице холодно, и вообще…

— Приходилось вам голодать?

— Не поверите, но нет. Дневного заработка хватало на то, чтобы правильно и сбалансировано питаться. Летом я покупал шампура, мангал, полкило свежего мяса и жарил в специально отведенных для этого зонах в парках. Зимой старался есть лагман (питательный). Любил водительские столовые, которые есть на конечных станциях троллейбусов, автобусов и трамваев. Туда может любой зайти, не только шоферы, и там вкусный обед стоит до 200 рублей. В общем, питался я на воле лучше, чем в СИЗО.

Помню, была ярмарка в районе Тверской. Мы пошли с другом-белорусом Гошей (он не бездомный, но наркоман — траву курит). Гоша: «Купи гамбургер». Я ему: «Ну как ты питаешься? Я — бомж, и то не ем такое. Пошли шашлык пожарим». Он ни в какую. Купил я ему пять гамбургеров и кока-колы, а себе мясо на шашлык и «Ессентуки-4» в стекле (в пластике не пью). Идем, я думаю про то, какой у нас разный подход к еде. Рядом женщина одна набрала себе поднос всякой всячины на полторы тысячи рублей (я услышал цену) — жирных майонезных салатов, пирожков и т.д. Идет с подносом, чтобы сесть на летней веранде. И вдруг ветер все — раз! — и перевернул. Она стоит с пустым подносом. Мы так смеялись с Гошей…