Америка сползает к новой гражданской войне.
Отмечаемая в мае годовщина начала битвы при Спотсильвейни, одного из самых кровопролитных сражений Гражданской войны в США (1861-1865 гг.), — хороший повод вспомнить о том, что история, если из неё не извлечены правильные уроки, имеет тенденцию повторяться, и не только в виде фарса
На первый взгляд кажется, что это совершенно невозможно. Гражданская война 2.0? В США? Сегодня или завтра? Но давайте не будем спешить с выводами. И полтора века назад мало кто предвидел, что такое возможно, что в этой войне США потеряют больше людей, чем с тех пор во всех своих многочисленных внешних войнах вместе взятых, что страна расколется на два государства с различным цивилизационным укладом, что ожесточённая война между ними приведёт к чудовищным материальным и людским потерям (около полутора миллионов убитых и раненых) и отбросит едва восстановившую целостность страну в своём развитии на десятилетия назад.
Что это было?
Многие до сих пор ошибочно полагают, что Гражданская война в США была принципиальным столкновением противников рабства (северян) и его сторонников (южан), и что в ней восторжествовало в конце концов правое дело. Правда, однако, заключается в том, что на стороне северян сражались четыре «рабовладельческих штата», а их главнокомандующий, генерал Улисс Грант был убеждённым рабовладельцем, тогда как его визави, генерал Роберт Ли, возглавлявший армию «рабовладельцев», был убеждённым противником рабства, освободив к началу боевых действий всех своих рабов, как и многие другие генералы-южане.
Президент Конфедерации Джефферсон Дэвис также был противником рабства. Он считал, что это пережиток прошлого, но полагал, что объявить рабов свободными, не подготовив их к этой свободе, не научив уважать и распоряжаться собственностью, не приучив к сознательному общественному порядку, не приведёт ни к чему хорошему. У него был перед глазами пример Гаити, где в эпоху Великой французской революции рабы под лозунгом «Свобода, равенство, братство» перерезали рабовладельцев-французов и создали пародию на собственное «государство», обеспечив народу чудовищное прозябание на века вперёд, в чём можно и сегодня удостовериться всем желающим. Фактически аристократическая культура американского Юга отличалась куда большим гуманизмом по сравнению с торгашеской цивилизацией янки в северных штатах. Даже по отношению к неграм, которые на севере были «свободными» от всего: их вынуждали работать за гроши, в любой момент могли выгнать на улицу, не уважали и презирали. Плантаторы-южане, напротив, были обязаны заботиться о своих рабах до конца их жизни. Их поощряли заводить семьи, иметь свою собственность, огороды, торговать выращенными на них плодами, у них был даже свой собственный суд… Могли и освободить. Рабы того времени не были похожи на сегодняшних амбициозных чернокожих выпускников Гарварда, многим из них и не хотелось «на свободу» по многим причинам. Что толку критиковать за рабство южан, если даже «освободитель» чернокожих, президент Абрахам Линкольн признавался, что «никогда не выступал за социальное и политическое равенство двух рас», не считал нужным, «чтобы негры получили право голоса, заседали в жюри или занимали какую-нибудь должность, или женились на белых».
К началу войны на Юге насчитывалось не менее 240 тысяч свободных негров, четвёртая часть которых вступила в армию Конфедерации, чтобы защищать вместе с белыми южанами свои штаты от вторжения северян. А когда те стали проводить политику выжженной земли в южных штатах, негры под предводительством жён ушедших на фронт плантаторов создавали таборы и откочёвывали подальше от карателей, вплоть до Техаса.
На самом деле конфликт объяснялся не только «ценностями», но и намерением капиталистического Севера США поставить под свой экономический контроль аграрный Юг, чтобы хлопок оттуда отправлялся не на английские фабрики, а на североамериканские, чтобы формально «освобождённые» бывшие рабы стали капиталистическими пролетариями, которым можно было ещё меньше платить, чем «белым неграм». Он был также вызван разными представлениями о будущем страны, в которой в те времена федеральное правительство контролировало в основном вопросы внешней политики, оборону, железные дороги и почту. Вашингтон хотел большей централизации, а те штаты, которые этого не желали и держались за старину, и оказались его противниками. Как и их граждане, некоторые из которых, руководствуясь своими убеждениями и интересами, воевали против своих на стороне противника.
Что имеем сейчас?
Активной фазе той Гражданской войны предшествовали события, которые происходят в Америке сейчас. Как и тогда, существует конфликт между двумя видениями государственного и общественного будущего США и между соответствующими ценностями. Речь идёт о миграции, религии, нравах в широком смысле: отношении к абортам, секс-меньшинствам, наркотикам, к прошлому и его памятникам, которые одни защищают, а другие пытаются уничтожить, нередко весьма успешно. Речь идёт также о патриотизме, который для многих либеральных и левых американцев стал символом ретроградства и «расизма», о различных подходах к образованию, в котором торжествуют отвергаемые рядовыми американцами леволиберальные ценности скорее европейского типа.
Самый опасный симптом — растущее нежелание соблюдать федеральное законодательство со стороны округов, городов, целых штатов. Пока это в основном касается вопросов нелегальной миграции и доступа к оружию, который гарантирует вторая поправка к Конституции США. В «демократических» штатах США к первому относятся со снисхождением и всячески поощряют, второе пытаются выхолостить. Никуда не делся и расовый конфликт. Только теперь жертвами официальной расовой дискриминации (госполитики affirmative action) становятся белые, а не чёрные, которые тоже страдают от последствий и отголосков дискриминации старого типа. В стране полно оружия. Существуют вооружённые милиции, в которых объединяются, подозревая подвох со стороны центральных властей, местные патриоты, и почти 20 вездесущих спецслужб, уже который год ведущие с ними упорную тайную войну, используя самые изощрённые провокации вроде теракта в Оклахома-Сити в 1995 году.
