Разработанный ООН глобальный договор о миграции, который должен быть подписан в ближайшие дни большинством стран мира, по сути превратит миграцию в одно из базовых прав черного человека со всеми вытекающими из этого (и отнюдь не безобидными для остальных) последствиями.

Буквально через несколько дней в славном городе Марракеше, знаменитом некогда своим невольничьими рынками и публичными казнями, а впоследствии — дешевой и забористой дурью, состоится подписание подготовленного ООН так называемого глобального договора о миграции.

Буквально через несколько дней в славном городе Марракеше, знаменитом некогда своим невольничьими рынками и публичными казнями, а впоследствии — дешевой и забористой дурью, состоится подписание подготовленного ООН так называемого глобального договора о миграции.

Хотя формально он и не будет иметь обязательной юридической силы, все же, по словам его составителей, он внесет «миграцию в глобальную повестку дня», станет «точкой отсчета на долгие годы» и «вызовет реальные изменения на планете».

Сразу стоит отметить, что этот договор совершенно не касается спасающихся от преследований беженцев, права которых уже давно и надежно защищены международным законодательством. Нынешний же пакт является своего рода манифестом довольно радикальной идеи, состоящей в том, что миграция сама по себе, по какой-либо причине, а то и вовсе без причины — это именно то, что нужно поощрять, разрешать и защищать.

Документ перечисляет 23 цели, к которым, надо полагать, станут стремиться подписавшие договор страны. Но, даже рассмотрев внимательнее лишь некоторые из них, уже можно в полной мере оценить масштабность перемен, задуманных энергичными чиновниками ООН.

Так, например, в соответствии с договором, мигранты должны «быть обеспечены возможностью для реализации полной интеграции и социальной сплоченности» в своих новых странах (цель № 16). Среди прочего, это означает и то, что страны, оказавшиеся счастливыми обладателями иммигрантских масс, будут должны «обмениваясь опытом, внедряя передовые практики в сфере миграционной политики, включая поощряющие признание разнообразия и способствующие социальной сплоченности и интеграции, содействовать взаимному уважению культур, традиций и обычаев принимающих общин и мигрантов».

Иначе говоря, все культуры равны и должны быть одинаково уважаемы. На деле же это означает, что, скажем, крайне популярная во многих мусульманских странах традиция уродования женских половых органов («женское обрезание»), через которую проходят почти все женщины в Сомали, должна быть признана в Лондоне или Париже заслуживающей совершенно такого же «взаимного уважения» как и в Могадишо. Аналогичного уважения, очевидно, должны быть удостоены и другие элементы культур мигрантов из мусульманских стран Африки и Ближнего Востока, например, столь популярный среди них антисемитизм или преследования и убийства неверных.

Принимающие страны также будут обязаны «разработать национальные … политические цели для интеграции мигрантов в общество, в том числе через интеграцию на рынке труда, воссоединение семей, образование, обратную дискриминацию и здравоохранение».

Кроме того, они, эти страны, должны будут содействовать «доступу к достойному труду и занятости [мигрантов], в тех областях, в которых они являются наиболее квалифицированными, в соответствии с их навыками и требованиями местных и национальных потребностей рынка труда».

Иными словами, новоприбывшие в Европу из Африки и Ближнего Востока мигранты должны будут получить те же самые, ну, или, практически такие же права на образование, рынок труда и здравоохранение, как и европейцы, которые, чтобы стать обладателями всех этих разнообразных социальных благ, тяжело работали и выплачивали налоги на протяжении нескольких поколений. Очевидно, теперь европейцам придется поднатужиться еще больше, обеспечивая из своих налогов социальное благосостояние уже не только для себя, но и для «тех парней».

При этом авторы договора, по всей видимости, изначально не ожидают того, что все вышеперечисленное будет воспринято населением стран Запада с должным энтузиазмом, пониманием и терпимостью. Поэтому текст соглашения ясно дает понять, что любым разногласиям с указанной повесткой дня должен быть дан самый решительный и жесткий отпор. Страны, подписавшие договор, обязаны приложить усилия, чтобы развеять «вводящие в заблуждение представления, порождающие негативное восприятие мигрантов».

С этой целью страны участницы соглашения обязуются: «содействовать независимой, объективной и качественной отчетности в СМИ, в том числе через повышение осведомленности и просвещение представителей медиа по вопросам и терминологии, связанным с миграцией, через инвестирование в этические стандарты подачи информации, через рекламу, а также через прекращение государственного финансирования или выделения материальной поддержки тем СМИ, которые будут систематически способствовать росту нетерпимости, ксенофобии, расизма и других форм дискриминации в отношении мигрантов, при всем уважении к свободе СМИ» (цель № 17).

Этот пассаж особенно хорош. Итак, просто уточним для ясности, продравшись сквозь суровый канцелярит бюрократов ООН: страны, подписавшие договор, обязуются лишать государственного финансирования те СМИ, которые не согласятся с государственной политикой. Особенно здесь умиляет последняя фраза об «уважении к свободе СМИ». Бесспорно, этот текст был бы вполне достоин принадлежать перу Оруэлла, Хаксли, Замятина или какого-либо другого автора, описывающего «дивный новый мир» победившей мультиполиткорректности.

Вдобавок государства также обязуются «ликвидировать все формы дискриминации, осуждать и противостоять выражениям, актам и проявлениям расизма, расовой дискриминации, насилия, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости в отношении всех мигрантов в соответствии с международным законодательством о правах человека».

При этом в самом договоре совершенно не оговаривается то, как его составители понимают «расизм», «ксенофобию» или «связанную с ними нетерпимость». Скажем, является ли, например, критика миграционной политики ООН «нетерпимостью», за которую следует лишать СМИ государственной поддержки?

Подытоживая все вышесказанное, политический аналитик, адвокат и исследовательница института Гэйтстоуна Юдит Бергман убеждена, что, предлагая этот договор, в ООН явно намерены превратить миграцию в одно из базовых прав человека.