Останутся одни развлечения для отупевшего быдла: путинская цензура уничтожает кино и телевидение.

элита России настолько боится критики, что планомерно вводит цензуру не только в СМИ, но и в кино. Как считает известный сценарист, преподаватель теории драматургии в Киношколе Александра Митты Олег Сироткин, общество, которое лишено возможности обсудить острые проблемы, и которое «пичкают» легкомысленными жанровыми безделушками, рано или поздно «взорвется».

В интервью РИА «Новый День» в рамках спецпроекта «Назад в 90-е» Сироткин также рассказал, когда в России накачался кризис кинематографа, как повлияла на ужесточение цензуры Чеченская война и почему Чарли Чаплина могли сжечь в концлагере.

«Новый День»: В 1922 году Владимир Ленин сказал крылатую фразу о кинематографе, как важнейшем из искусств. Какие процессы отмечались в индустрии после развала Советского Союза?

Олег Сироткин: В Советском Союзе было развито кино идеологически ангажированное и детское. В конце 80-х, когда развалился советский кинопрокат, вместе с ним исчезло как идеологическое кино, так и детское – люди были этим пресыщены. Появился кинематограф, который был прежде под запретом. Это были низкопробные жанровые фильмы: боевики и дешевые комедии, а также эротика.

Развал кинопроката и киноотрасли в целом привел к тому, что фильмы вообще практически перестали снимать. Кинематограф 90-х – это либо кино, снятое на частные деньги, либо каким-то образом было получено госфинансирование на картины, но прокат не предполагается. И потому фильмы снимались без надежды на то, чтобы быть показанными зрителю – в большей степени для того, чтобы прокормить съёмочную группу. Часто такие фильмы снимались на сюжет, который совершенно не ориентировался на зрительский спрос. Еще на стадии замысла было ясно, что зрители вряд ли захотят в сто пятый раз пересмотреть экранизацию какой-нибудь литературной классики. Зато кинематографисты, участвовавшие в этом проекте, были при деле, несколько месяцев напряженно трудились.

Цензура в 90-е годы была не нужна. Царствовал дурной вкус. Это такие картины как, например, «Крысиный угол» 92-го года, «Альфонс» 93-го. В тот период были сделаны также несколько выдающихся фильмов, которые несправедливо прошли мимо киноэкранов, просто потому что в стране не было проката.

Появилась также волна серьезных картин, которые вообще не подвергались цензуре. Возникла тема Сталина и анализа сталинской эпохи. Это началось еще с картины Тенгиза Абуладзе – «Покаяние» (1987 год) – гениальном фильме-притче о сталинской эпохе. Идея в том, что хоронят мужчину, но раз за разом его выкапывают из земли те, чьи семьи пострадали от репрессий. В финале сын выбрасывает тело отца со скалы, проклиная его за то, что он творил. Это была оценка исторического прошлого, которая прежде находилась под запретом. В постперестроечные годы никто не вторгался с цензурой ни на телевидение, ни в кино. Если вы посмотрите выпуски телевизионных передач 90-х годов, вы будете просто поражены – насколько они смелые, хлесткие – настоящая «4-я власть».

В конце 90-х кинопрокат в стране начал восстанавливаться. Сначала благодаря прокату западных фильмов. Кинотеатральные сети наладили работу, и стало ясно, что российские кинокартины тоже смогут приносить прибыль. А если фильмы сможет увидеть широкий круг зрителей – значит, они могут «влиять на умы». Так стала возрождаться тема цензуры.

«Новый День»: В какой момент цензура в кино и на телевидении начала возвращаться?

Олег Сироткин: То, что было с 1987 до 1994, – эти 7 лет – были уникальным периодом свободы. Рубиконом появления цензуры в России стал 1994 год – начало Чеченской войны. Оценка войны закончила короткую эпоху свободы. Возникла необходимость цензурировать новости. Так медленно на телевидении, а затем и в кино стала возвращаться цензура.

Послушайте, каким языком НТВ еще комментировало Норд-Ост. В прямом эфире жестко и беспощадно оценивалась работа спецслужб. Потом Гусинского (Владимир Гусинский) выгнали из страны, полностью сменился состав телеканала. То, что случилось с НТВ, – это то, что происходило со всей журналистикой в стране. Я об этом так смело говорю, потому что разрабатывал сюжет для кинофильма о судьбе СМИ в России вместе с таким журналистом, как Станислав Кучер. Мы много обсуждали эту тему.

Со второй половины 2000-х стала ощущаться цензура и в кинематографе. Появился ряд запретных тем. Нельзя стало поднимать в фильмах остросоциальные проблемы. Например, в первую половину 2000-х очень многих кинематографистов задевала за живое тема конфликтов на национальной почве. Многие авторы разрабатывали сценарии, как какие-нибудь кавказцы насмерть схлестнулись со скинхедами, при этом мальчик и девочка, из разных группировок, тайком любили друг друга. Эти сюжеты очень скоро оказались под запретом с формулировкой «разжигание национальной розни». Собственно говоря, статьи УК РФ, которые начали вводиться в конце 2000-х, – это и есть шаги цензуры.

Существовали и негласные темы, которые в Уголовном кодексе никак не отражались, но по ним невозможно было снять кино: например, ввоз ядерных отходов в Россию. С 2010 года стало невозможно показывать коррумпированных чиновников. Вы можете снять кино про плохого чиновника, только если это будет сделано для определенной цели, например, придет указание свыше. В период президентства Дмитрия Медведева была так называемая милицейская реформа, когда милицию переименовали в полицию. Тогда была большая волна расследований, связанных с коррупцией в МВД. Под этим соусом могли возникнуть проекты.

Но здесь есть один нюанс: кинематограф – это такой очень медленный гиппопотам, который медленно-медленно поворачивается. И может возникнуть ситуация: вы повернулись к определенной теме, а политический курс в стране по данному вопросу уже переменился. Нечто подобное произошло с «китайской темой» в российской кино: когда возник конфликт с Западом, в 2013-м году, было много риторики о том, что Россия отныне будет активно дружить с Китаем. И мгновенно по индустрии стал распространяться слух: нужны сюжеты о дружбе русских и китайцев. В итоге через год вся эта тематика была свернута – «наверху» стало ясно, что китайцы хотят дружить, но как-то невыгодно для нас. Телевидение в этом смысле, организм, гораздо более подвижный. На телевидении все процессы в стране можно отследить по телесериалам – они снимаются быстрее.