Иван Асташин

«Пытки и ФСБ»: письмо фигуранта «дела АБТО» из колонии.

Фигурант «дела Автономной боевой террористической организации» Иван Асташин девятый год находится в заключении. Его обвинили в причастности к серии поджогов, которые ФСБ посчитала террористической деятельностью. Асташин рассказал в письме ОВД-Инфо, почему задержанному ФСБ так сложно сообщить о пытках и что мешает это сделать на всех этапах — от ИВС до суда. Письмо публикуется с незначительными правками.

«Приговоров, вынесенных сотрудникам ФСБ, мы не обнаружили вообще. Но и к правозащитникам, как рассказал [юрист „Комитета против пыток“] Сергей Бабинец, жалобы на пытки со стороны сотрудников этого ведомства поступают редко (всего 18 случаев за 6 лет)».

Это цитата из статьи «Новой газеты» Алеси Мараховской и Ирины Долининой «Кто поднимает Россию на дыбу». Отталкиваясь от нее, можно подумать, что дяденьки чекисты и вовсе никого не пытают, а 18 случаев за 6 лет — это всё наветы врагов.

В то же время это не так. А точнее, совсем не так. Самые свежие подтверждения применения пыток ФСБ — «дело Сети» и октябрьский доклад членов ОНК Санкт-Петербурга Екатерины Косаревской и Яны Теплицкой.

Может быть, раньше не пытали? Пытали еще как! Меня и моих сообвиняемых чекисты пытали при задержаниях в 2010 году — и чувствовалось, что им это не в новинку.

Но остается вопрос: почему же тогда так мало жалоб на пытки со стороны ФСБ? Почему жертвы чекистского насилия не обращаются даже к правозащитникам?

«Приемка»

Задержание с участием ФСБ почти всегда силовое. Они не представляются. Если не задействован спецназ ФСБ, то это просто люди в штатском с компактным, но качественным оружием в руках, в масках или без масок. Порой они даже не кричат «Лежать!», а «враг государства» уже лежит на полу, лицом в пол, руки в наручниках за спиной, на голове мешок.

Бывает, пытают прямо на месте задержания, как было, например, с фигурантами «дела НСО-Север». Их пытали прямо в квартире жилого дома. И пытали, надо сказать, не хуже средневековой инквизиции. Владу Тамамшеву, которому при задержании прострелили ноги, лили в огнестрельные раны аккумуляторную кислоту. Других «НСОшников» пытали более «традиционными» методами.

Ксения Волчица Поважная
Мою сообвиняемую, Ксению Поважную, тоже пытали на квартире, о чем я упоминал в статье «Чекистский террор».

В иных случаях пытают во время «доставки». В служебном автомобиле или в условном лесу. Меня оба раза пытали в машине. О своем задержании я подробно писал в публикации «Фальсификация и электростанция».

После истязаний обычно везут в то место, где будут официально оформляться «явки с повинной», проводиться допросы и т. д. В Москве задержанных по громким делам часто доставляют на Петровку, 38 (Главное управление МВД по Москве — ОВД-Инфо). Свои апартаменты ФСБ старается не осквернять появлением в них «преступного элемента».

Петровка, 38

В ночь на 5 марта 2010 года в здании ГУВД по Москве меня ослепил свет — потому что до этого всю дорогу с момента задержания мои глаза были плотно закрыты шапкой, натянутой мне на голову чекистами. Это были первые часы несвободы. И поначалу я даже не знал, где нахожусь. В ответ на загадочные реплики силовиков мелькала мысль: «Неужели Петровка?» Да, сынок, это Петровка — главный ментовской символ страны.

Но, как и везде в стране, на Петровке, 38 высшую власть имеют чекисты — для них здесь нет закрытых дверей и запрещенных методов, и тон работы, в случае необходимости, тоже задают они.

И вот я как будто на сцене, где идет какой-то безумный спектакль. Я сижу на стуле, прикованный к нему наручниками, а вокруг куча людей. И все подходят, что-то спрашивают, кто-то фотографирует, кто-то кому-то рассказывает про меня, кто-то просит спустить штаны и показать татуировку. И при этом все эти люди знают, что меня привезли на Петровку ФСБшники, знают, что меня пытали и я «во всем сознался». И они — а это в основном опера уголовного розыска и сотрудники Центра «Э» — сейчас пытаются собрать объедки с барского стола, ухватиться за то, что не интересует ФСБ. «А этого знаешь? А этого знаешь? А приемную МВД вы подожгли?» Чекисты здесь же, следят, чтобы все шло по сценарию.

Выжав из пленника всю возможную оперативную информацию, дружный коллектив переходит к бюрократии. Какой-нибудь опер подсаживается к тебе и начинает диктовать текст «явки с повинной».

Бывает, здесь же, в одном из кабинетов, сидит следователь. Ему позвонили среди ночи и доложили, что «опасный преступник» пойман — надо допросить, пока тепленький, пока нет адвоката. Нет, адвокат, конечно, будет при допросе, но это будет правильный адвокат, шепчущий, что признание вины облегчит участь «оступившегося».

Допросов может быть много — в разных отделах, у разных следователей. И это не считая бесконечных оперов. Все хотят что-нибудь урвать со «свежатинки».

После первого ареста меня сутки (24 часа!) таскали по допросам. Петровка, 38 — УВД по ЮАО — Солнцевский ОВД. А таскали чекисты, те самые, что давеча меня пытали. Возили на своей служебной «десятке».

ИВС

Но рано или поздно тебя доставят в ИВС (изолятор временного содержания — ОВД-Инфо). Возможно, это будет ИВС № 1 — тюрьма внутри Петровки, 38.

Скорее всего, тебя посадят в камеру с «утками» — какими-нибудь Котом и Дроном — зеками, добывающими информацию у недавно арестованных. Что это «утки» (их еще называют «наседки»), бывает, понимаешь сразу, а бывает — спустя некоторое время. Они могут просто слушать тебя, могут задавать какие-нибудь вопросы наподобие: «А ты Сашу Поткина знал? Помню, мы с ним в 2005…» Могут прямо склонять к сотрудничеству со следствием.

В некоторых регионах, например, в Красноярске, в ИВСах также организуются пресс-хаты.

Пока ты находишься в ИВС, тебя постоянно выводят в кабинет, а там — опять опера, опять следователь, а может быть, и корреспондент «Московского комсомольца» или НТВ. Только для тебя это все одно — неприятные персонажи, требующие признаться в том, чего ты не совершал, и оговорить других людей. За это обещают тебя не бить и дать поменьше срок — не 15 лет, а всего 5.

При этом никаких телефонных звонков. Никаких свиданий (твои родные пока могут даже не знать, где ты находишься). А про возможность отправки письма ты еще не думал. Впрочем, даже если ты напишешь письмо, его отдадут вначале следователю.

Ты во власти системы. И ты один.