3 июля Марат снова захотел вытащить Алису из дома. Наученный опытом, на этот раз он назначил встречу на три часа дня — и девушка не проспала. Теперь Нигматулин решил приклеить записку на ворота военной базы — правда, молодой человек ошибся и принял за воинскую часть лечебно-диагностический центр Минобороны на Филевской улице. На железных воротах медучреждения появился следующий текст.

Господа военные!

Сегодня ваша база была атакована революционными школьниками города Москвы.

Эта листовка написана для разъяснения. Чтоб газеты не выдумывали про нас черт знает что.

Мы — не агенты американского империализма. Мы — не украинские диверсанты. Мы — не русские националисты. Мы — не исламисты. Мы — не бандиты.

Бандиты — это именно вы. Именно вы забираете наших юношей, а потом делаете их инвалидами. Именно вы тысячами посылаете наших молодых людей умирать в сирийской пустыне или в раскаленных степях Донбасса.

А мы просто школьники города Москвы. Школьники, которые решили взяться за оружие.

Вы можете обвинять нас в чем угодно. Мы не пошлем вам проклятья. Мы просто придем к вам домой и убьем вас.

Ждите. Мы уже рядом.

«Атакой» школьник назвал поджог аэрозольного баллончика. «Марат разместил баллон под забор поликлиники, [поджег его], потом этот баллон бахнул, после чего мы убежали», — говорится в протоколе допроса Алисы. По словам Владислава Нигматулина, позже оперативники ФСБ будут убеждать его сына признаться, что он изготовил и привел в действие настоящее самодельное взрывное устройство, однако 3 июля ни хлопка, ни листовки на воротах никто не заметил.

«Я просто хотел понравиться Алисе, — повторял на допросе обвиняемый. — Думал, текст такого характера произведет на нее впечатление. В реальности я не намеревался реализовывать написанное мной, а под оружием я подразумевал слово, а не действие». Теми же словами Марат объяснял и появление листовки на дверях управы района Филевский парк: школьник подчеркивал, что текст был адресован его подруге, а поступок «керченского стрелка» Рослякова он не одобряет.

2 ноября 2018 года Владиславу Нигматулину позвонил незнакомец. Он представился полицейским и без объяснений предложил родителям вместе с Маратом сегодня же явиться в ОВД «Филевский парк». В полиции Нигматулиных ждали пятеро оперативников, которые не называли своих имен и званий; отец юноши уверен, что большинство из них служат не в МВД, а в ФСБ.

«Мы прошли в маленькую комнату. Марату показали фото с камеры наблюдения возле управы, где можно разглядеть его лицо. Спросили: «Клеил листовку?» — «Клеил». Так все началось», — пересказывает беседу с силовиками Владислав. По его словам, опрос в тот день длился больше десяти часов, его записывали на видео. В какой-то момент Нигматулиных отвезли в здание УВД по ЗАО на Минском шоссе, чтобы не занимать кабинеты в тесном районном отделе — согласно материалам дела, оперативным сопровождением расследования действительно занимаются сотрудники Центра «Э» из управления по Западному округу.

В какой-то момент, вспоминает Владислав, силовики рассказали, как вышли на его сына. Работник управы написал заявление из-за листовки, оперативники получили кадры с камер наблюдения и стали обходить окрестные школы, предлагая педагогам опознать подростка. Образовательный центр «Протон», где учился Нигматулин, расположен примерно в 40 минутах ходьбы от управы; когда директору показали скриншот с лицом школьника, она назвала его имя и фамилию.

Юноша не стал отрицать, что написал и приклеил листовку, однако от него стали требовать большего. «На него давили страшно. Адвоката не было, нам запретили вмешиваться — сказали, что выгонят, а вместо нас позовут социального педагога из его школы и психолога. Они спрашивали: «А что [революционные школьники] хотели еще сделать? Нам сказали, вы хотели устроить взрыв. Что вы хотели взорвать? Что ты еще взрывал?». Он все свои мысли начал излагать так, будто он реально что-то хотел сделать. Ребенок был в шоке. В этом состоянии он бы подтвердил и покушение на Путина», — рассказывает отец Марата.

По итогам этой беседы Нигматулиным не выдали ни протокола, ни другого документа, однако содержание первого опроса подробно излагается в материалах, которые следствие позже направит на комплексную психолого-психиатрическую экспертизу по делу (есть в распоряжении «Медиазоны»). Силовики утверждают, что Марат в тот день признался: «революционные школьники» намеревались «совершить социалистическую революцию путем захвата власти вооруженным подпольем». Кроме того, молодой человек якобы рассказал оперативникам, как обсуждал с Орловой план похищения православного бизнесмена Германа Стерлигова ради выкупа; говорил, будто хочет грабить банки, взорвать в ТЦ «Европейский» бомбу, начиненную гравием, повредить рельсы, чтобы пустить под откос «Сапсан», и напасть на Государственный космический научно-производственный центр имени Хруничева.

— Такие опросы не имеют никакой юридической силы, — считает адвокат Марата Нигматулина Дмитрий Динзе. — Это не доказательство. Кроме того, даже в таком опросе они должны были соблюсти процедуры, так как он несовершеннолетний: поставить в известность прокурора, разъяснить право на адвоката.

Кроме Нигматулина оперативники опросили Алису Орлову, следует из материалов дела, и как минимум еще одного знакомого Марата — Илью Даминова, который по его просьбе распечатал листок с текстом про керченский шутинг. Содержание этих бесед защите школьника пока не известно. Орлова отказалась говорить с корреспондентом «Медиазоны» об обстоятельствах своей встречи с силовиками и перестала отвечать на сообщения, сославшись на занятость; с Даминовым «Медиазоне» связаться не удалось.

Официально Марата задержали через месяц, 11 декабря — силовики забрали его с уроков и отвезли в отдел Следственного комитета по Дорогомиловскому району. Там школьника ждала следователь Виктория Алмазова; на столе перед ней лежало постановление о возбуждении уголовного дела по статье об оправдании терроризма (часть 1 статьи 205.2 УК) из-за листовки на дверях управы. Привлеченный следствием в качестве эксперта лингвист Евгений Тарасов из Института языкознания РАН посчитал: фразы «совершивший сие прекрасное деяние Владислав Росляков», «мы на правильном пути» и «отныне мы будем устраивать что-нибудь подобное регулярно» свидетельствуют о том, что автор одобряет теракты.

Следователь Виктория Алмазова входила в группу по расследованию дела «Нового величия» — группы молодых оппозиционеров, которых обвиняют в создании экстремистского сообщества (282.1 УК). СК вел это дело с марта 2018-го по февраль 2019 года, сейчас оно слушается в суде.

Адвокат обвиняемой по этому делу Марии Дубовик Максим Пашков подтвердил «Медиазоне», что Алмазова участвовала в следственных действиях, в том числе допрашивала и его подзащитную.

В августе 2019 года в Следственном комитете Владиславу Нигматулину сказали, что Алмазова уволилась. Дело его сына передали другому следователю — Анне Корнейчук.