— Познакомились с Богдановым?
— Да, уже в батальоне. Что могу сказать? Я не знаю, как его взяли в ФСБ, это скинхед, он до вуза, когда был молодой, состоял в этом «ультраправом движе», как они называют все эти скинхедовские тусовки. Поступил в пограничный вуз…
— И вы какое-то время вместе находились в «Правом секторе»?
— Да, какое-то время мы даже были в одном взводе, это был второй взвод. Он был командиром взвода, а я там числился, но, по факту, больше Черного катал. Потому что во всём 7-м батальоне я был единственный человек с военным прошлым. Там остальные добровольцы просто прошли стандартную подготовку, кто-то даже срочку в армии не служил. А так чтобы как я — закончил военный вуз, в морской пехоте служил, в СОБРе, таких практически не было. Черный решил, что ему будет комфортнее, если я рядом с ним почаще буду находиться. И так получилось, что я с ним посещал всякие позиции, когда он ездил на согласование разных мероприятий с ВСУ, то есть — я был в курсе, что там планировал батальон и ДУК, частично знал, что ВСУ планировали.
— И как вы передавали информациюв ДНР?
— В Украине сим-карты анонимные, по крайней мере, так было тогда. Спокойно покупаешь в любом магазине, никаких паспортных данных не надо. Я купил в переходе левый телефон, купил анонимную карту. И всё, когда я на фронт приехал, Жучковскому написал, он мне дал номер телефона, сказал: вот на него всю оперативную информацию скидывай, всё что можешь.
— На фронте где вы были?
— Сначала я приехал в Верхнеторецкое, это недалеко от Ясиноватой, но там мы были недолго, пару недель. Потом перевели нас в Водяное, недалеко от Песок. Там я пробыл два-три месяца.
— В это время там шли боевые действия?
— В это время активных боевых действий не было. Я приехал как раз ближе ко вторым минским соглашениям. А когда их заключили, было прямое указание, что нарушать нельзя. На первоначальном этапе так было. К этому было пристальное внимание, представители ОБСЕ ездили постоянно и проверяли. А «Правый сектор» перевели в Водяное — не глубокий, но тыл. На какие-то разведвыходы ещё лазили, но в основном занимался батальон тем, что ездили и оружие собирали. И они вывозили его в другие регионы Украины, резервные подразделения обеспечивали.
— Но где собирали оружие?
— В основном выменивали у военных, у ВСУ. У них было очень плохое продовольственное обеспечение, не было никаких спецсредств: термобельё, синтепоновые оделяла, тепловизоры, батарейки… Все это нужно, но у военных не было. А «Правый сектор» был полностью на волонтёрском обеспечении. Тогда на Украине писали, что добробаты воюют лучше, чем ВСУ, им нужнее. Обеспечение держалось и на личных связях «Правого сектора» с конкретными волонтёрами. Продовольственное обеспечение было идеальное, не побоюсь этого слова. Да и всё остальное — и термобельё возили, и тепловизоры, и радиостанции, и прочее. И алкоголь был, а у ВСУ слабость к алкоголю. Это был такой козырь в обмене, меняли на боеприпасы.
— Зачем «Правый сектор» собирал оружие? Они готовились к чему-то внутри страны?
— Об этом нам никто не говорил, просто было указание собирать и вывозить. Тут и говорить-то не надо, и так всё понятно. Аргументация была такая: раз пока войны нет, будем готовиться на перспективу, новые подразделения привезём. Если ВСУ откажутся воевать, тогда мы…
— А что, они действительно верили, что воюют с Россией?
— Были такие, что верили. Там же своё информационное поле, они информацию по-своему подают. Порошенко сначала говорил, что на Донбассе террористы, потом он говорил, что там террористы, которых поддерживают российские войска, а потом перешёл к утверждениям, что там конкретно российские войска. Ну и разные люди в разное время его выступления смотрели. Кто-то верил, что он с террористами приехал воевать, кто-то думал, что воюет с российской агрессией. Мотивация разная. А после того, как активно стали писать, что добробаты выводят из зоны боевых действий, приехали те, кто так от мобилизации решил откосить. Потому что в Украине большая проблема была с мобилизацией, там у них шестая-седьмая волна провалилась. Они не могли набрать людей, чтобы на фронте заменить тех, кто там сидел давно… Поэтому некоторые шли в «Правый сектор», чтобы не попасть в ВСУ на передовые позиции, чтобы в «Правом секторе» отсидеться.
— Интересная картинка получается…
— Да. Их было не так много, но они были.
— И вы всё это время передавали информацию?
— Как раз этим я и занимался, полевой разведкой. Сходили в разведвыход, мины где-то установили. Вернулись, я на этот телефон… Я пользовался мессенджером, преимущественно вацапом, иногда вайбером. Фотографии я отправлял с привязкой к геолокации, в вацапе есть такая функция. В том числе и позиции ВСУ передавал, писал, где какие мины установлены.
— Кому передавали, вы не знали?
— Я этот номер в телефоне забил под именем «Аня», но я понятия не имею, кто это был. Скорее всего, это какой-то полевой командир ополчения, который на той стороне фронта передавал эту информацию тому, кому она могла быть полезна, и кто мог её применить, чтобы оперативно реагировать на какие-то действия «Правого сектора» либо ВСУ. Фотографии позиций, привязка к геолокации, вооружения, основные и запасные частоты радиостанций отправлял, они могли радиопереговоры слушать… Это можно слушать, если сканер есть, но если нет, то такая информация полезна.
— Почему ушли из «Правого сектора»?
— Через какое-то время смысла находиться там уже не было. Отвели на вторую линию обороны, Черный перестал ездить по позициям… Я тогда написал, что мне уже нет смысла оставаться там, я уже не знаю, что делать. Российские войска, которых все столько времени все ждали, никак не входили, и в перспективе почему-то этого не предвиделось.
— Наступило затишье?
— Да, был период затишья. И перейти из этой тыловой зоны в Донецк я не мог, это было невозможно. Я тогда поехал в Киев, решили обдумать, что делать дальше. Приехал летом 2015 года, нужно было на что-то жить. Денег-то мне никто не платил. Какое-то время жил у Богданова, ему собрали с миру по нитке волонтёры, он на эти деньги снял квартиру. Потом… На тот момент «Азов» был уже из батальона переформирован в полк. Я Саше Жучковскому написал: это интересно? Он ответил, что интересно. И я поступил в «Азов» на должность внешнего инструктора.