Маленькая крестьянская страна с населением всего около четырех миллионов человек не могла брать на себя бремя по освобождению огромного Советского Союза от колхозно-лагерной деспотии Сталина. Возможно, что в первой половине войны финны еще надеялись урегулировать конфликт дипломатическим путем при посредничестве Швеции. В этом случае создание самостоятельного белоэмигрантского легиона только бы осложнило переговорную ситуацию в Стокгольме.

Во-вторых, вероятно, финские политики не хотели будить в финском обществе травматичные воспоминания о противостоянии белых и красных в Финляндии в 1918 году, разрушая тем самым в разгар тяжелой войны патриотическое единство. Ведь русские белые в соответствии с существовавшими стереотипами — малореалистичными, но устойчивыми в массовом сознании — ассоциировались с «имперской политикой», «монархизмом», «реставрацией», в том числе с «помещичьим землевладением» и прочими символами «реакции». При появлении их воинских частей на фронте Сталин мог получить неплохой пропагандистский козырь. Поэтому в целом ответ Маннергейма имел скрытый и короткий подтекст: «Пока и в таком виде несвоевременно».

Но почему, отвергнув помощь белой эмиграции, немногим позже Маннергейм согласился встретиться с Борисом Бажановым, которого вы уже упоминали? Тот предложил фельдмаршалу сформировать Русскую народную армию из пленных красноармейцев.

К середине января 1940 года Зимняя война затянулась, дипломатическим путем ее не удалось прекратить. Некоторых эмигрантов допустили в Финляндию. Например, 20 января из Парижа в Хельсинки в качестве журналиста выехал известный эсер Владимир Зензинов, который уже 29 января беседовал с советскими военнопленными под Коувола. Но надо понимать, что он не был участником Белого движения. Скорее, даже наоборот, Зензинов избирался депутатом Учредительного собрания, состоял в 1918 году во Временном всероссийском правительстве, в известной степени пострадал от колчаковцев после Омского переворота. С довоенных времен он сохранял знакомство с социал-демократом Вяйнё Таннером, занимавшим пост министра иностранных дел Финляндии.

Бажанов, про которого вы спрашиваете, тоже не был участником Белого движения. В 1919-1928 годах он состоял в рядах Коммунистической партии, а с 1922 года — работал в аппарате ЦК. Бажанов приехал в Финляндию в середине января 1940 года и никак не мог вызвать ассоциаций с «монархистами» и «реакционерами». Скорее всего, поэтому Маннергейм санкционировал его попытку набрать добровольцев из военнопленных, хотя и отнесся к ней скептически. Отмечу, что Бажанов предлагал формировать не армию, а лишь ее первые отряды. 29 января он писал генералу Карлу Рудольфу Вальдену, представлявшему финское военное командование: «Это не значит, что есть такая армия. Это значит, что есть отряды, являющиеся первыми единицами такой <�…> Это даст перспективу, размах».

Название РНА — это ответ на создание в ноябре 1939 года в СССР Финской народной армии при «Терийокском правительстве»?

Не думаю, что название РНА стало ответной реакцией на известия о «войсках» Куусинена. Скорее Бажанов обращался к традиции народно-крестьянских армий начала 1920-х годов, чтобы внятно подчеркнуть отсутствие каких-либо «реставраторских» намерений.

«Со стороны финнов раздавались крики на русском языке»

Как именно Бажанов предполагал использовать отряды РНА против СССР?

В мемуарах бывший секретарь Сталина описывал замысел амбициозно и широко: «Перерезать железнодорожную линию и нарушить снабжение частей Красной армии к северу от Ладожского озера, понизить их боеспособность и привести к сдаче; освободить финскую армию от фронта Ладожское озеро — Северный Ледовитый океан. С созданием русского фронта в дальнейшем движении обойти Ленинград и этим окончательно прекратить советско-финляндскую войну, превратив ее в русскую гражданскую войну». На практике все выглядело гораздо скромнее. Вальдену Бажанов писал о намерении создать от четырех до шести отрядов по тридцать бойцов, и с ними предпринять первые операции на фронте, чтобы оценить эффект пропагандистского воздействия на красноармейцев при помощи агитации и распространения листовок.

Главные политические лозунги отрядов РНА звучали просто и доходчиво: роспуск колхозов и раздача земли крестьянам, свобода труда для рабочего и участие его в прибылях предприятия. Дальнейшие намерения явно зависели от первых результатов, но без каких-либо грандиозных замыслов. Из февральских писем Бажанова, который докладывал Вальдену о ходе акции, можно сказать, что их автор выглядел осторожным оптимистом, а не фантазером. Скорее, он руководствовался принципом «ввяжемся в бой, а там посмотрим».

Правда ли, что добровольцев из пленных набирали только среди рядового состава, а командовать отрядами РНА должны были офицеры-эмигранты из РОВС?

Качество подготовки пленных командиров среднего звена Бажанов оценивал невысоко: «Пленные лейтенанты и старшие лейтенанты по существу унтера [унтер-офицеры], и никому бы из них я б не доверил и взвода». Поэтому участие чинов РОВС, о чем Бажанов беседовал с Архангельским перед поездкой в Финляндию, становилось неизбежным, но без особой огласки. Бажанов получил возможность воспользоваться офицерскими кадрами Финляндского подотдела РОВС, который с 1938 года возглавлял уроженец Гельсингфорса капитан Федор Шульгин, служивший в годы Гражданской войны адъютантом генерал-лейтенанта Григория Семенова. Одним из активных участников акции по формированию отрядов Русской народной армии стал подпоручик Марковского артиллерийского дивизиона Владимир Бастамов. Еще в 1927-1928 годах он состоял в боевой организации генерала от инфантерии Александра Кутепова и Марии Захарченко-Шульц. Офицеры Шульгина и предназначались для занятия командных должностей, чем потом особенно интересовался Архангельский.

Сколько людей им удалось собрать, и успели ли бойцы РНА поучаствовать в боевых действиях против Красной армии?

Между 6 и 12 февраля к Бажанову пожелали записаться примерно 550 пленных, отобрали чуть больше половины, из них в первые пять отрядов зачислили 150 человек. Финский историк Карл Геуст установил, что один отряд успел принять участие в операции, состоявшейся в первых числах марта 1940 года севернее Ладожского озера, в полосе войск IV армейского корпуса генерал-майора Йохана Хегглунда. Бажановцы вернулись с пленными и перебежчиками, но их количество сильно разнится в диапазоне от нескольких десятков до двухсот человек. Последняя оценка, скорее всего, преувеличена.

Надо сказать, что советские документы 7-й стрелковой Черниговской дивизии, сражавшейся на Карельском перешейке, сообщают о том, что 24 февраля на левом фланге 300-го стрелкового полка противник трижды предпринимал атаки силами до роты. При контратаках со стороны финнов раздавались крики на русском языке: «Ура!», «Мы свои», «Не стреляйте», но вряд ли это были бойцы отрядов РНА. Пока не удалось уточнить, кто участвовал в том боестолкновении с финской стороны.

Таким образом приобретенный опыт оказался весьма скромным, но дал какой-то результат. И Бажанов, и старший группы чинов Корниловского ударного полка в Финляндии, и Архангельский оценили его положительно. «Уроки достигнутого интересны, — писал 2 апреля 1940 года Архангельский Витковскому, предложив готовиться к ситуации, когда вновь «может понадобиться крупный Русский Отряд». Больше всего Архангельского порадовало, что вчерашние красноармейцы и белоэмигранты нашли общий язык.