«Фея» — картина Анны Меликян с Константином Хабенским, в которой смешались компьютерные игры, русские фашисты и история любви — пишут либеральные СМИ.

30 апреля вышел фильм Анны Меликян «Фея» — завершение трилогии о героинях, живущих в Москве, начатой в 2007 году «Русалкой» и продолженной в 2014-м «Звездой». Фея — прозвище главной героини Татьяны (Екатерина Агеева), актрисы и активистки. Она случайно знакомится с успешным разработчиком игр Евгением Войгиным (Константин Хабенский) и мечтает стать его ангелом-хранителем. Дочка (((Хабенского))) по фильму — Александра Дишдишян. Откуда в это картине взялись русские фашисты и Андрей Рублев?

Какой же армяно-еврейский шедевр за счёт Фонда кино РФ, да чтоб без русских фашистов? — спрашивает Царь Горы.

«Фея» — фильм о православии как основе национальной культуры, о русском фашизме и о левом активизме; все эти темы объединяет причудливая интрига, в которой нашлось место как иконам, так и компьютерным играм.

В трейлере «русских фашистов» на удивление мало. Ближе к концу ролика они лупят нерусь в метро и дерутся с ОМОНом.

Таня — фея, потому что верит в свою способность стать ангелом-хранителем для Евгения и его дочери (а повезет, так и для остального мира); в аляповатой 3D-графике игры «Коловрат» она превращается в нечто среднее между херувимом и птицей Сирин. Невротичный и хамоватый герой-циник отмахивается от ангельской опеки. Впрочем, как в средневековой аллегории, на втором его плече сидит дьявол. Если Таня в свободное от новой работы время вывешивает на фасадах зданий надписи «Свободу политзаключенным» и готовится с голой грудью пикетировать светскую публику, протестуя против домашнего насилия, то с другой стороны спектра находится группировка националистов-радикалов (в маленькой роли ее руководителя — некто Юра Борисов), которые вдохновились игрой «Коловрат» и по ночам убивают мигрантов, геев и бездомных, снимая это на видео и публикуя ролики в интернете. Из-за этого Евгению грозит запрет на профессиональную деятельность, разорение компании и уголовное дело.

Сюжет «Феи» разворачивается скачкообразно, ритм фильма то убыстряется, то неожиданно тормозит, но, во всяком случае, назвать картину Меликян банальной не повернется язык. Дикая эклектика противоречий, разрывающих теряющего терпение героя на куски, заостряется, когда тот, впервые в жизни выбравшись во Владимир и посмотрев на фрески Андрея Рублева, неожиданно уверяется в том, что он — новое воплощение великого иконописца. Ведь дата его рождения совпадает с днем смерти Рублева. Смех в том, что он по ошибке заглянул в собор с другими фресками и вообще искренне верит, что Рублевское шоссе названо в честь художника.

Совмещение противоположностей: православного китча, еще и выраженного в форме компьютерной видеоигры с заведомо одиозным названием (коловрат — не только имя былинного героя, но и символ так называемой «русской свастики»), и самой сердцевины национального культурного кода — иконописи и фресок Рублева. Пресловутая русская духовность в «Фее» предстает как пугающая зеркальная бездна, заглянув в которую каждый из нас видит что-то свое: ангельское или адское, невыносимо прекрасное или нестерпимо пошлое.

Остается лишь спрятать лицо, заслонившись от внешнего мира банданой (как это делают русские экстремисты) или VR-каской (как это делают геймеры), равно напоминающими о тех масках, которые сегодня в надежде спастись от эпидемии надел буквально весь мир.