Уже с 1946 года экстремисты закладывают бомбы в залы судов, занимающихся процессами по вопросам денацификации, похищают и убивают левых активистов в английской, американской и французской зоне оккупации. Не обошел стороной ультраправый террор и советскую зону — на территории будущей ГДР действовала «Боевая группа против бесчеловечности» (Kampfgruppe gegen Unmenschlichkeit (KgU).). В Западной Германии в 1950-е годы Союз немецкой молодежи (Bund Deutscher Jugend.), члены которого не скрывали неонацистских взглядов, создал вооруженное крыло и начал готовиться к «Судному дню» — похищениям и убийствам политиков-социалистов.

С первых лет своего существования Федеральная служба защиты Конституции Германии сосредоточилась на коммунистической угрозе, недооценивая опасность праворадикальных экстремистов — например, для запрета Союза немецкой молодежи потребовалось вмешательство правительства Конрада Аденауэра.

В начале 1960-х немецкие праворадикальные бурши взрывают бомбы в Южном Тироле. От немецкого Burschenschaften — существующие в Германии, Австрии и Швейцарии с середины XIX века мужские националистические объединения. Взгляды их членов в простираются от умеренных правоконсервативных до открыто неонацистских. Многие Burschenschaften активны по сегодняшний день и используются ультраправыми как кузница кадров: многие политики праворадикальных партий (AfD в Германии или FPÖ в Австрии) были и остаются их членами.

В 1968 году активный участник уже оформившейся к этому времени неонацистской сцены Йозеф Бахман у дверей Социалистического союза немецких студентов на Курфюрстендамм в Западном Берлине стреляет в Руди Дучке — одного из лидеров студенческого движения. Дучке чудом остается жив. Несмотря на связи Бахмана с неонацистами, которые быстро обнаружили журналисты, официальное расследование приходит к выводу, что он действовал в одиночку.

Расследование покушения на Руди Дучке с новой силой разожгло дискуссию о преемственности между нацистской и демократической элитами в Германии и о «коричневых сетях» в политике, полиции и спецслужбах. Историки отмечают, что готовность радикальных левых к вооруженной борьбе появилась именно как ответная реакция на государство, последовательное игнорировавшее проблему нацистского прошлого и угрозу со стороны правых радикалов.

Защита Конституции и теракт на Октоберфесте

Восприятие неонацизма как угрозы, исходящей только от экстремистов-одиночек, журналистка и политолог Андреа Репке, которая много лет пишет о немецкой неонацистской сцене, называет одной из ключевой причин того, почему власти десятилетиями недооценивают опасность ультраправого движения в целом. Даже после покушения на Руди Дучке Германия избежала широкой дискуссии о существовавшем еще с пятидесятых годов неонацистском подполье, присутствии бывших членов СС в политической элите, провалившейся программе денацификации — а также о том, в какой мере начатая консервативной газетой Bild и другими изданиями концерна Springer травля левых активистов способствовала нормализации правого террора в глазах немецкого общества.

В 1970 году полиция задержала 14 членов неонацистского Европейского фронта освобождения (Europäische Befreiungsfront (EBF).), планировавших покушение на канцлера Вилли Брандта. Во время суда в Дюссельдорфе стало очевидно: праворадикалов вербовал в эту организацию агент региональной Службы защиты Конституции Хельмут Краберг — перед ним стояла задача выяснить, насколько неонацистская сцена готова к вооруженному насилию. Подобная история повторяется еще несколько раз: с военно-спортивной группой Hengst (Wehrsportgruppe Hengst.), Национал-социалистической боевой группой Великая Германия (Nationalsozialistische Kampfgruppe Großdeutschland.) и Национальным немецким освободительным движением (Nationale Deutsche Befreiungsbewegung.) — каждая из этих группировок была инфильтрирована сотрудниками Службы защиты Конституции, подстрекавшими других участников к различным преступлениям.

26 сентября 1980 года студент-теолог Гундольф Келер во время Октоберфеста в Мюнхене положил в мусорный бак самодельную бомбу — взрыв унес жизни 13 человек, включая самого террориста, и еще 211 человек получили увечья. К 21 году Келер успел завести связи в среде неонацистов, регулярно участвовал в выездах военно-спортивной группы Hoffmann и посещал собрания ультраправого студенческого объединения Hochschulring Tübinger Studenten.

Журналисты описывали идеологию этого объединения как смесь из едва скрываемого расизма, агрессивного антикоммунизма и готовности как к партизанской войне, так и к прагматичному членству в Христианско-социальном союзе в Баварии. Власти до сих пор настаивают, что Келер действовал в одиночку — и что поводом для теракта стал проваленный накануне экзамен по истории Евангелий. Расследование довольно быстро объявили закрытым, ссылаясь на психическое нездоровье студента, который, как утверждается, страдал от навязчивых мыслей, депрессии и мании преследования. В 1982 году министерство внутренних дел Баварии даже выпустило специальный отчет о теракте, в котором настаивает, что действия Гундольфа Келера ни в одной своей детали не соответствуют логике праворадикалов.

Связанные с расследованием теракта на Октоберфесте документы были засекречены до 2014 года. Как выяснили журналисты Süddeutsche Zeitung, следствие никогда всерьез не рассматривало в качестве мотива преступления связь Келера с неонацистами. Еще в восьмидесятых журналисты выяснили, что террорист посвящал в свои планы около десяти человек — но никто из них даже не был допрошен спецслужбой. Связи сотрудников Службы защиты Конституции с баварской неонацистской сценой, длившиеся десятилетиями, тоже никогда не были предметом официального расследования или проверки.

До воссоединения двух Германий ни общество, ни власти не воспринимали как угрозу существование ультраправых группировок, готовых при случае применять оружие, отмечает cоциолог Александр Хойслер. После падения Берлинской стены в обществе вообще закрепляется мнение, что неонацисты и насилие — исключительно проблема Восточной Германии, где уличные стычки между правыми и левыми определяют повседневную жизнь маленьких городов в девяностые. При этом отдельные неонацистские группы существуют в Западной Германии еще с первых послевоенных лет.

Десятки единичных случаев

В семидесятых неонацистская сцена Германии несколько меняется, антикоммунизм отступает на второй план — на фоне растущей в стране враждебности по отношению к мигрантам в центре ее идеологии оказываются расистские идеи о превосходстве «истинных немцев» над «чужаками».

В 1980 году Немецкая группа прямого действия (Deutsche Aktionsgruppen.) устраивает серию терактов: весной неонацисты закладывают бомбы сначала на выставке об убийствах евреев в концлагере Аушвиц, затем в еврейской немецко-польской школе в Гамбурге, а летом группа берет на себя ответственность за несколько взрывов в лагерях для беженцев. В июне 1982 года неонацист Хельмут Окснер расстреливает на дискотеке в Нюрнберге трех человек и ранит еще нескольких. Как и большинство «экстремистов-одиночек», Окснер легально владел огнестрельным оружием и участвовал в тренировках ультраправых военно-спортивных групп. Тем не менее баварское министерство внутренних дел настаивает, что он был одиночкой, игнорируя в своем расследовании связи Окснера среди неонацистов.

На протяжении десятилетий, отмечают исследователи правого экстремизма, власти продолжают расценивать как «единичные случаи» серию совершенных ультраправыми терактов и вооруженных нападений — их очевидное сходство и определенную преемственность власти игнорируют. Расистские и антисемитские взгляды преступников — как правило, это мужчины средних лет — следствие обычно не рассматривает как мотив теракта, называя причиной их действий «нестабильную психику». К этому же сводится и основная версия следствия о расстреле в кальянной в Ханау в 2020 году.