100 лет назад в Монголии праздновали освобождение от китайцев.

22 февраля 1921 года в освобожденной от китайской оккупации Монголии было сформировано новое правительство. Состоялась торжественная коронация великого хана Богдо-гэгэна VIII. Особых почестей удостоился белый генерал Роман фон Унгерн-Штернберг, победивший китайцев и восстановивший независимость Монголии. Богдо-гэгэн присвоил своему спасителю ханский титул. На короткий период бывший подъесаул из полка Петра Врангеля стал вторым по значимости и влиянию человеком в Монголии.

Роман фон Унгерн-Штернберг приобрел определенную известность в период Первой мировой войны. В 1914-1916 годах барон служил в 1-м Нерчинском полку в составе Уссурийской конной дивизии. За два года он получил пять орденов и был пожалован Георгиевским оружием с надписью «За храбрость». Во время боевых действий Унгерн стремительно продвигался по службе: из сотника был произведен в подъесаулы с должностью командующего сотней, затем за «боевые отличия» — в есаулы. Из Нерчинского полка вышли сразу три видных участника Белого движения. Вместе с Унгерном служил его близкий друг, впоследствии – атаман и фактический правитель обширных территорий на Востоке России Григорий Семенов. А командовал полком Петр Врангель. О своем подчиненном он оставил нелестные воспоминания. Приверженец строгой дисциплины Врангель отмечал у Унгерна серьезные проблемы по этой части.

По его мнению, тот принадлежал к особому типу людей, не предназначенному к мирной полковой жизни.

«Из прекрасной дворянской семьи лифляндских помещиков, барон Унгерн с раннего детства оказался предоставленным самому себе. С детства мечтая о войне, путешествиях и приключениях, он с возникновением японской войны бросает корпус и зачисляется вольноопределяющимся в армейский пехотный полк, с которым рядовым проходит всю кампанию. Неоднократно раненый и награжденный солдатским Георгием, он возвращается в Россию и, устроенный родственниками в военное училище, с превеликим трудом кончает таковое. Стремясь к приключениям и избегая обстановки мирной строевой службы, барон Унгерн из училища выходит в Амурский казачий полк, расположенный в Приамурье, но там остается не долго. Необузданный от природы, вспыльчивый и неуравновешенный, к тому же любящий запивать и буйный во хмелю, Унгерн затевает ссору с одним из сослуживцев и ударяет его. Оскорбленный шашкой ранит Унгерна в голову. След от этой раны остался у Унгерна на всю жизнь, постоянно вызывая сильнейшие головные боли и, несомненно, периодами отражаясь на его психике», — рассказывал Врангель в своих «Записках».

Первую мировую Унгерн окончил в звании войскового старшины. После Октябрьской революции они вместе с Семеновым ушли в Забайкалье и решили сформировать отряд для борьбы с красными. Ядро группы составили их сослуживцы-казаки, в нее также вошли буряты и монголы. Осенью 1918-го Унгерн встал во главе туземной конной бригады, преобразованной позже в Азиатскую конную дивизию. Гражданская война принесла ему звание генерала. Подразделение барона проводило рейды против красных оккупантов.

Формально Унгерн подчинялся Верховному правителю России Александру Колчаку (первому русскому фашисту в России, по меркам большевиков, прим.ПН14), но фактически действовал автономно.

На взгляд Врангеля, в Унгерне сочетались «странные противоречия»: с одной стороны, оригинальный и острый ум, с другой — поразительное отсутствие культуры и до чрезвычайности узкий кругозор, отсутствие самых элементарных требований комфорта.

«Среднего роста, блондин, с длинными, опущенными по углам рта рыжеватыми усами, худой и изможденный с виду, но железного здоровья и энергии, он живет войной. Это не офицер в общепринятом значении этого слова, ибо он не только совершенно не знает самых элементарных уставов и основных правил службы, но сплошь и рядом грешит и против внешней дисциплины и против воинского воспитания, — это тип партизана-любителя. Оборванный и грязный, он спит всегда на полу, среди казаков сотни, ест из общего котла и, будучи воспитан в условиях культурного достатка, производит впечатление человека совершенно от них отрешившегося. Тщетно пытался я пробудить в нем сознание необходимости принять хоть внешний офицерский облик», — констатировал Врангель.

Унгерн был увлечен правыми монархическими идеями, считал своей миссией борьбу с левацкими революциями в Евразии и мечтал о строительстве огромной империи в Монголии, Маньчжурии и Китае. Он искренне сочувствовал национально-освободительному движению монголов и еще в 1911 году предложил им свои услуги, желая сражаться за независимость Монголии. При поддержке Российской империи, заинтересованной в создании буферного государства на границе с Китаем, в результате национальной революции Монголия обрела фактическую независимость. Правителем страны стал глава буддистов Монголии Богдо-гэгэн VIII. Гражданская война в России, впрочем, резко ослабила русское влияние в Монголии. Воспользовавшись ситуацией, китайцы ввели войска и оккупировали монгольскую столицу Ургу (ныне Улан-Батор). Богдо-гэгэн VIII был помещен под домашний арест, монгольское правительство — распущено, а армия Монголии – разоружена и расформирована.

Осенью 1920 года Азиатская конная дивизия перешла на монгольскую территорию, теснимая красными.

Богдо-гэгэн обратился к Унгерну за помощью. Первый штурм Урги получился неудачным, но со второй попытки, в феврале 1921 года, Унгерн разбил китайский гарнизон, в несколько раз превосходивший его дивизию по численности и вооружению. Богдо-гэгэн был освобожден. Китайцы в панике бежали, бросая по пути одежду, обувь и продукты. Унгерн в сопровождении конвоя въехал в город и победоносно проследовал по улицам. Монгольское население и русская колония Урги восторженно встречали своих русских избавителей от китайских оккупантов. Однако радость русских оказалась не полной: части Унгерна устроили фильтрацию своих соотечественников, выискивая евреев и сочувствующих большевикам. Других зачисляли в дивизию. Зато среди монголов авторитет барона значительно вырос. Считалось, что его не берут пули.

«Страшную картину представляла собой Урга после взятия ее Унгерном, — писал современник событий и враг Унгерна, участник Белого движения Борис Волков. — Такими, наверное, должны были быть города, взятые Пугачевым. Разграбленные китайские лавки зияли разбитыми дверьми и окнами, трупы гамин-китайцев вперемешку с обезглавленными замученными евреями, их женами и детьми, пожирались дикими монгольскими собаками. Тела казненных не выдавались родственникам, а впоследствии выбрасывались на свалку по берегу речки Сельбы. Можно было видеть разжиревших собак, обгладывающих занесенную ими на улицы города руку или ногу казненного. В отдельных домах засели китайские солдаты и, не ожидая пощады, дорого продавали свою жизнь. Пьяные, дикого вида казаки в шелковых халатах поверх изодранного полушубка или шинели брали приступом эти дома или сжигали их вместе с засевшими там китайцами».