Важной характеристикой русского национализма текущего десятилетия стал его растущий интеллектуальный реализм и заметно большая, чем прежде, политико-идеологическая адекватность. Вытеснено с идеологической авансцены «евразийство». Утопии православной монархии, массового воцерковления и т.п. сохраняют некоторое, скорее инерционное влияние, однако совершенно не способны к экспансии — не только идеологической, но даже интеллектуальной. «Правоконсервативные» и «традиционалистские» кружки не пользуются влиянием даже у собственной тени.
Девятисотстраничный (!) талмуд «Русской доктрины» — свода доморощенного консерватизма — не был полностью прочитан даже ее авторами (в чем они признаются в личных беседах), не говоря уже о более широкой аудитории. С точки зрения этих людей, русский народ еще не дорос до понимания их идей, не воцерковился, не покаялся и т.д. Наше объяснение более лестно для русских: они справедливо не обращают внимание на выморочные интеллектуальные кунштюки.
Две темы оказались в фокусе русского националистического дискурса с середины 2000-х гг.: Россия как национальное государство и возможность национальной демократии. Благо нашлась площадка для общенациональной дискуссии в виде влиятельного и контролируемого националистами интернет- сайта Агенства политических новостей (АПН).
В ходе этой дискуссии симпатии большинства националистов склонились в сторону признания будущей России именно национальным государством. В то же самое время резко вырос интерес к перспективе ее демократического обустройства. Это поистине тектонический сдвиг в сознании русского национализма, который наконец-то приблизился к собственному народу. Ведь для общественного мнения национально-государственный, а не имперский, характер России уже давно такой же фундаментальный факт, что и предпочтение демократического устройства, рыночной экономики и ценностей современного общества. В этом смысле мировоззренческая эволюция русского национализма с изрядным запозданием следовала за изменением русского мировоззрения вообще. У русского национализма в 1990-е гг. не могло быть шанса политического успеха хотя бы потому, что обветшавшие символы националистической веры — православная монархия, соборность, общинность, мессианизм, особый русский путь и т.д. — страшно чужды актуальному русскому сознанию.
В то же время не стоит преувеличивать глубину изменений в политическом русском национализме. По крайней мере один его идефикс выдержал испытание временем — параноидальные поиски замаскировавшихся евреев и прочих «недружественных инородцев». Дань этой «страсти» отдают даже во всех прочих отношениях вполне рациональные люди, понимающие, что юдофобия, в отличие от кавказофобии, не способна вызвать массового отклика в современном русском обществе.
В общем, сделав значительный шаг в сторону от своей прежней ипостаси — литературоцентичной, политически и интеллектуально неадекватной, организационно беспомощной и психологически зависимой от власти — русский национализм так и не пришел к новой. Он оказался на полпути между старым и новым, нащупывает пути выхода из собственного кризиса, но не преодолел его, не обрел нового качества. Массовые националистические настроения в русском обществе («банальный национализм») и политический русский национализм не соединились, приведя к возникновению мощного политического движения. С уверенностью можно утверждать: на сегодняшний день политический национализм не стал субъектом, самостоятельным игроком российской политики, что обрекает его и в дальнейшем на роль объекта властных манипуляций или, словами известного романа, роль «болвана в польском преферансе». Русский национализм скорее фантом и медийный миф, чем реальная политическая сила. Его будущее выглядит столь же мизерным, что и его настоящее.
Татьяна Соловей, д.и.н., профессор
Валерий Соловей, д.и.н., профессор
Опубликовано в книге: «Русский национализм между властью и оппозицией». Сборник статей. М.: Центр «Панорама», 2010.
В книге статья выделена словами: Осторожно! Статья написана русскими националистами!
