В Ленинградскую прокуратуру по надзору
за соблюдением законов в исправительных учреждениях
Прокурору КОЗЛОВУ А. Е.
от ДУШЕНОВОЙ Елены Ивановны

ЗАЯВЛЕНИЕ О ПРЕСТУПЛЕНИИ

Убедительно прошу Вас принять необходимые меры по восстановлению законности в отношении моего мужа ДУШЕНОВА Константина Юрьевича 1960 г. р., отбывающего наказание в колонии-поселении № 8, и наказать виновных, грубо попирающих законы Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации.

Мой муж Душенов К. Ю., который за 10 месяцев отбытия наказания по непонятным причинам сменил уже три места отбывания наказания, подвергается преследованию и издевательствам со стороны сотрудников колонии-поселения № 8, где он находится в настоящий момент.

6 апреля 2011 года моего мужа сотрудники УФСИН забрали из колонии-поселения № 5 «Металлострой» и увезли в неизвестном направлении. Получить сведения о том, где находится мой муж, я не смогла. 8 апреля с.г. я написала заявление в УФСИН с просьбой сообщить о местонахождении супруга, поскольку я опасаюсь за его жизнь и здоровье (у моего мужа гипертония, в «Металлострое» проявилось обострение остеохондороза, и он не может обходиться без лекарств), но ответа на сегодняшний день не последовало. Между тем я, самостоятельно обзванивая места лишения свободы, выяснила, что 12 апреля 2011 года Душенова К. Ю. привезли в колонию-поселение № 8.

На следующий же день, 13 апреля 2011 года, я приехала на свидание с мужем и передачи ему продуктовой посылки, однако сотрудники администрации, дежурившие на КПП, предварительно созвонившись с начальником колонии, отказали мне и в свидании, и в передаче, сославшись на то, что Душенов К. Ю. проходит карантин. Тогда я попросила о встрече с начальником колонии майором А. В. Корепиным, который, вероятно, рассчитывая на мою юридическую неграмотность, также пытался ввести меня в заблуждение, уверяя, что во время карантина свидания и передачи осужденным не положены. Он утверждал, что осужденный Душенов не написал заявления с просьбой о встрече со мной, а передачи могут занести инфекцию. Также начальник колонии сетовал, что в первый же день мой муж написал две жалобы (на деле это оказались просьбы о встрече с адвокатом и о встрече с работниками прокуратуры). На мое беспокойство за здоровье мужа начальник заверил, что врач колонии следит за ним, и поэтому-де я могу быть спокойна.

В конце концов начальник колонии разрешил мне «в качестве исключения» оставить передачу для Душенова у дежурного офицера, который ему ее вручит, и заверил, что по окончании карантина, который продлится максимум 14 дней, у моего мужа будет право на звонок, а мне будет разрешено свидание. Начальник также предположил, что, возможно, из карантина моего мужа выпустят раньше 2-х недель (вероятно, учитывая, что муж уже 10 месяцев находится в местах лишения свободы, следовательно, под медицинским контролем). Я очень надеялась, что это случится хотя бы на два дня раньше, поскольку 24 апреля с. г. православные христиане, к которым принадлежит и мой муж, праздновали Светлое Христово Воскресение.

Решив не возражать начальнику, в чьем распоряжении находится муж, я покинула колонию, предварительно оставив сумку с продуктами для передачи мужу у дежурного офицера. Как потом выяснилось, передача эта бесследно исчезла, и на мои вопросы относительно ее ни дежурный офицер, ни сотрудники администрации, дежурившие на КПП, ничего вразумительного ответить не могли, ссылаясь на незнание. По сути, был совершен акт воровства, предположительно сотрудниками колонии. Помимо этого, изъятием передачи начальство колонии лишило моего мужа возможности соблюдать Великий пост, ибо в передаче находились исключительно постные продукты, т. е. в очередной раз были попраны его религиозные права.

Встретить по-христиански Пасху Христову моему мужу также не разрешили. Вообще хочу особо отметить, что на протяжении всего времени отбывания им наказания сотрудники исправительных учреждений всеми возможными способами препятствовали моему мужу в отправлении религиозных потребностей, так что он не имел возможности посещать богослужения (и принимать Причастие) не только по воскресным дням, но и в большие христианские праздники.

Отсчитав обозначенные начальником колонии две недели и не дождавшись звонка от мужа (отмечу, что таковое право он не получил и по сей день), я позвонила в колонию, но дежурный ответил, что муж по-прежнему находится на карантине и поэтому свидание с ним мне не будет предоставлено. На мои настойчивые расспросы, когда мужа переведут в отряд, мне по телефону ответили, что «либо завтра, либо послезавтра». После этого, на 16-й день карантина, 28 апреля 2011 года, я вновь приехала в колонию-поселение № 8, где на КПП мне объявили, что мужа на территории колонии нет, он находится на работе вне пределов колонии. На мои просьбы о предоставлении встречи с начальником колонии на том же КПП мне заявили, что его также нет на месте.

Таким образом мне дважды было отказано в свидании с мужем в нарушение ст. 129, ч. 1 УИК РФ (в ред. Федерального закона от 29.03.2010 N 36-ФЗ), предусматривающей право свидания с осужденными в колонии-поселения без ограничения их количества, а также ст. 68 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений (ПВР ИУ), согласно которому разрешения на свидания даются не только по заявлению осужденного, но и по заявлению лица, прибывшего к нему на свидание, причем в случае отказа на заявлении желающего встретиться с осужденным делается пометка о причинах отказа. Тем не менее и Федеральный закон, и ПВР УИ в колонии-поселении № 8 грубо нарушаются.