«Жемчужный прапорщик» Вадим Бойко, обвиняемый в «силовом» разгоне митинга у Гостиного Двора в Петербурге, дал эксклюзивное интервью Neva24. Он рассказал об угрозах, которыми замучили его мать телефонные хулиганы, о том, как его обзывают в метро и в банках. Жизнь прапорщика Бойко сильно усложнилась, но он по-прежнему верит в Бога и не считает себя виновным.

Прошлым летом, при разгоне несанкционированного митинга у Гостиного Двора активистов Стратегии-31 десятки журналистских камер зафиксировали, как тогда еще неизвестный сотрудник милиции, выкрикнул «хорьки, кому, б…, еще?», на что один из оппозиционеров назвал его «фашистом». Разозлившись, страж порядка «остановил» за волосы буйного митингующего, после чего отвел в спецавтобус. Уже через пару дней с легкой руки интернет-блоггеров «неизвестного милиционера» окрестили «Жемчужным прапорщиком» за белый браслет, намотанный на его руку. История самого известного милиционера в стране не оставила равнодушным никого. В скором времени его судьбу решит Куйбышевский районный суд Петербурга. О том, как кастовый военный, потомственный десантник, получивший больше десятка наград, стал объектом всеобщей ненависти, Neva24 узнала у самого Вадима Бойко.

Вадим, вы вину свою чувствуете?

За то, что выполнял приказ? Я подошел, задержал его по статье 12 уже бывшего закона «О милиции», которая гласит: «доставить с наименьшим ущербом» – все законно. По радиостанции озвучили «задержание», и мы пошли. А самое неприятное, что у этого человека – Дмитрия Семенова – далеко не один привод в милицию. Да и в прессе писали, что он завсегдатай этих несанкционированных митингов! Мне кажется, что я сам его не раз видел. А в этот раз его задержали, оформили по всем документам, осудили, и он даже штраф заплатил. И этот человек подает на меня в суд! Там, на самом деле, куча людей на камеры снимала, и все видели, а в суде представлена запись только с одной точки. Там только маленькая часть видна, а остальное придумано. Знакомые юристы и следователи говорят: «Мы не понимаем, что происходит. Ты ни в чем не виноват, доказательств нет, уголовное дело возбуждено незаконно», но оно тем временем идет.

Равнодушных к произошедшему не было. Кто поддержал вас, а кто, наоборот, отвернулся?

Поддерживали все знакомые, все командование, коллеги. Звонили, писали смс-ки «Все будет хорошо», «Мы с тобой», «Держись!». Ребята-сослуживцы мне деньги на адвоката собирали! Даже парни из Чечни, которые в командировке были, переводами оттуда деньги слали. Они мне писали такие сообщения: «Брат, прости, что мы здесь и ничего не можем сделать. Были бы мы в городе, помогли бы». Я не могу сейчас отчаяться, ведь за мной не полицейские, за мной Менты все стоят!

Через две недели после возбуждения уголовного дела на вас напали на улице, как это было?

Я практически ничего не помню, потому что подошли они сзади. Ударили чем-то по голове со словами: «На тебе, жемчужный прапорщик!». Голову, конечно, проломили. Хорошо, что я был рядом с кафе моих друзей. Я не помню, как до них дошел, помню только, как они меня откачивали, в больницу везли и милицию вызывали.

После этого избили вашего адвоката, и он отказался вас защищать. Вы и тогда не испугались?

Нет. После этого «испугалось» мое здоровье. Сердце. Хотя, может быть, и не после этого. У меня все-таки два пулевых ранения и контузия после войны осталась. Когда моего первого адвоката избили, у меня на работе сердце прихватило. Я даже не понял, в чем дело, вроде, сердце всегда рабочее было. Помню, что в глазах потемнело, и отдышаться никак не мог. А потом меня спрашивают: «Есть таблетки?», а я отвечаю: «Какие таблетки? Я здоров!«. Думал, что отлежусь, не хотел в госпиталь ложиться.

А вы верите в Бога? Четки – это же религиозный предмет. Или для вас это просто что-то вроде браслета?

Конечно, верю, но в церкви бываю редко, и не могу точно сказать, какого я вероисповедания. У меня есть четки разных религий. Их у меня вообще больше 40. Мне и привозят, и по работе получается. Увидишь у кого-то и говоришь: «Дружище, продай, а?» или «Поменяй». У меня есть парные, чтобы можно было меняться. А те, которые были на мне в тот злополучный день, – тоже в двойном экземпляре. Те, которые были на руке, они привезены из Чечни. Их мне подарил чеченский милиционер. А вторая пара, она тоже оттуда, из Чечни, я их выменял. Они – и те и другие – пластиковые.

Как поменялась ваша жизнь после всего произошедшего?

Люди стали узнавать везде. Мне даже пришлось как-то раз выйти из вагона метро, потому что женщина закричала: «Это тот урод!». Она сидела и читала газету «Метро», а там статья, мне посвященная. Вот она глаза поднимает: и как закричит. Пришлось выйти из вагона. Я ничего не ответил. Зачем? Бывает, люди подходят и говорят. Один раз мне женщина сказала: «Тебя бы так, ублюдок!». Я пришел в банк снимать деньги с карточки. Подошел к банкомату, а работница банка прошипела на меня со стойки. А вообще жизнь изменилась. Я стал бояться за своих родных. За себя я не боюсь – я все могу понять: и записки подкидывали, и двери исписывали, и названивали: но как можно пожилую женщину так доводить? Недавно маме начали названивать. И днем и ночью звонили. В трубку кричали матом. А один раз сказали: «Твой сын до суда не доживет!».

См. в тему: Ещё одно действо от жемчужного прапора