Одна из стран Европы предоставила статус беженца Денису Солопову — художнику, антифашисту и социальному активисту из России. 13 июля Денис был освобождён из Лукьяновского СИЗО и сегодня, 28 июля, был переселен в третью безопасную страну. Последние пару недель Денис провёл в Киеве, ожидая оформления всех необходимых документов, и наслаждаясь своими первыми свободными днями и вечерами. В один из таких вечеров Денис поделился с нами (частью команды сайта 161.org.ua) своими мыслями о пребывании в СИЗО, знакомстве с бывшим и.о. министра обороны Иващенко, размышлениями о свободе. В заключении Денис Солопов провёл почти 5 месяцев. За это время он дважды сильно болел, побывал в изоляторе, научился играть в шахматы. Встретив его сейчас, не скажешь, что он ещё недавно находился в стенах следственного изолятора. Денис выглядит бодрым, уже немного загорел и как обычно шутит.
— Что было первым, что ты сделал, как только тебя выпустили из СИЗО?
Когда вышел на улицу, щурился от солнечного света. Переступив порог СИЗО долго просто стоял и смотрел на деревья, листья, развивающиеся на ветру (на Дегтярёвской, там где трамвайные пути, вдоль дороги растут тополя).
По закону, выпуская из тюрьмы, освобождённому должны дать минимальную суму денег на проезд. А мне не дали денег, ещё и не разрешили позвонить. Я шутил, говорил ментам, что они толкают меня на преступление.
Всё выглядело, как подстава. Думал, вот меня выпустят, а под входом будут ждать московские мусора. Говорил, что не выйду, пока мне не дадут позвонить. Но меня уже пинками стали выгонять. Сказали, можешь ничего не подписывать, но давай проваливай уже отсюда.
В итоге, я передвигался по городу со справкой об освобождении. Она даёт право на проезд во всех видах муниципального транспорта на 3 дня с момента освобождения. Забавная была ситуация, когда мне пришлось ехать в метро. Я подошёл к работнице метрополитена и сказал, что меня только освободили из СИЗО. Она внимательно изучила документ и так по-учительски пальцем погрозила: “Смотри аккуратней там!”. А в автобусе, я не дожидаясь пока подойдёт кондуктор, “на опережение” говорю ей шёпотом о справке. А она на весь автобус как заорёт: “Справка об освобождении?! Да она же для того, чтобы получить паспорт, а не бесплатно на автобусе кататься!” Всю оставшуюся дорогу люди взглядом пилили. Я ещё заметил, что я сильно тогда выделялся, бледный весь, аж зелёный был, с синяками под глазами. А все вокруг загоревшие.
— У тебя такой вид был, как будто ты или из тюрьмы или из армии вернулся. Даже выражение лица было странное. Сейчас и не скажешь.
Ну да, я ещё в камере подкачался. Там всё к полу прикручено. Я пытался хоть какую-то скамейку отрвать, не получилось. Но у меня своя система упражнений была. Занимался регулярно, по несколько раз в день. И, вообще, следил за собой.
— Об это позже. Лучше расскажи о своих первых впечатлениях от пребывания в СИЗО.
Когда человек попадает в СИЗО (речь идёт не только о моем деле), он проходит некие обязательные процедуры обыска. У него изымают запрещенные предметы: телефон, например. Могут ещё вырвать из обуви супинаторы. В зависимости от настроения.
Потом ведут в камеру, где человек находится до окончательного распределения. Эти общие камеры называют «карантином». Они есть двух видов: для ранее судимых и «первоходов». В камерах-карантинах условия очень плохие, но такие же могут быть и в некоторых отдельных камерах после распределения.
— Очень иронично было назвать такую камеру «карантином». Там ведь, в принципе, можно «подхватить» что-угодно от простуды или паразитов до воспаления легких и туберкулёза.
Карантин, по большей мере, существует для того, чтобы посмотреть кто как себя проявит. В СИЗО и тюрьмах же ведутся определённые внутренние разработки. Людей в карантин постоянно добавляют. Иногда в камере, рассчитанной на 20 человек, может находиться около 40, а временами до 60. Среди них вполне может быть подсадной человек.
— Как долго ты был на карантине?
Около недели. Но за это время очень сильно заболел. И не я один. Фактически, там все переболели респираторными заболеваниями. Кроме того, там были больные с ВИЧ, СПИДом и гепатитом. Больных туберкулёзом, по идее, должны содержать отдельно. И обычно со свободы с туберкулёзом не приходят. Но иногда больных туберкулёзом (даже открытой формы, то есть когда окружающие могут заразиться) содержат в общих камерах. Единственное, что предпринимают, это выдают им хирургические маски.
В СИЗО есть больничные палаты. Условно говоря, это обычные камеры, но с одноэтажными кроватями. В них не помещают людей больше, чем количество мест. Но туда можно попасть либо за большие деньги, либо если жить осталось совсем недолго. А лечение, как такового, там не производят. Всё лечат просроченным анальгином или активированным углём.
— Зелёнкой и перекисью…
Таких медикаментов там даже нет в наличии.
И на зубную боль, кстати, тоже лучше не жаловаться. Тюремные врачи умеют только вырывать зубы, а не лечить их.
Ещё в мед. части есть рентген для диагностики туберкулёза. Но рентген делают не всегда и не всем. Это отдельная история. Там постоянно возникают проблемы с плёнкой. Ведь мед.часть не получает финансирование от Министерства здравоохранения, как обычные больницы, а находится на собственном обеспечении.