Уникальными познаниями об анархизме блещут не только «антифашисты», но и «правые парни». Вот и Дмитрий Бобров (Шульц) разродился статьей «Об анархизме». Там он подвергает своеобразной критике идею бесклассового и безгосударственного общества. А начинает статью утверждением о том, что анархизм стремится еще и к безнациональному обществу. С разбора этого утверждения и начнем. Сразу замечу, что в своей основе анархизм является не космополитической, а интернационалистической идеологией, подразумевающей мировое содружество разных национальных обществ — противоположность космополитического стремления к созданию безнационального общества, означающего ассимиляцию наций, по сути этноцид. Как отмечали еще Маркс и Энгельс в своем манифесте: «В той же мере, в какой будет уничтожена эксплуатация одного индивидуума другим, уничтожена будет и эксплуатация одной нации другой. Вместе с антагонизмом классов внутри наций падут и враждебные отношения наций между собой». То есть после уничтожения капитализма отомрут не нации, а национальная обособленность и противоположность между нациями; будут устранены национальные государства, но не этнические сообщества; смешаются и исчезнут государственно-национальные черты народов, но не их этническо-национальные черты. Интернационализм признает право наций на самоопределение и национальное освобождение, в чем и состоит суть не империалистического, а оригинального, освободительного национализма. Именно об этом недвусмысленно писал выдающийся деятель и идеолог анархизма Михаил Бакунин. Приведу его цитату, которая ранее уже фигурировала в моей статье о Бакунине, но видимо требует повторения:

«Каждая нация, провинция и община будет обладать безусловным правом располагать сама собою, вступать в союз с другими, порывать прежние и настоящие союзы и вступать в новые, без того чтобы какая-либо другая сторона имела право или интерес ей в этом помешать (…) Национальность не принцип: это — законный факт, как индивидуальность. Всякая национальность, большая или малая, имеет несомненное право быть сама собой, жить по собственной натуре. Это право есть лишь вывод из общего принципа свободы. (…) Всякая нация, слабая или сильная, малочисленная или многочисленная, всякая провинция, всякая община имеет абсолютное право быть свободной, автономной, жить и управляться согласно своим интересам, своим частным потребностям, и в этом праве все общины, все нации до того солидарны, что нельзя нарушить его относительно одной, не подвергая его этим самым опасности во всех остальных».

С национальным вопросом теперь вроде все ясно и надеюсь автор больше не будет утверждать что анархизм «направлен против национального самосознания русских». Теперь перейдем к идее создания бесклассового общества, которое Бобров считает невозможным, ссылаясь на человеческое «стремление властвовать над себе подобными», являющееся якобы «базовым человеческим инстинктом». Любопытно, что он относит к этим инстинктам также стремление человека к убийству и насилию над себе подобными, но почему-то не предлагает легализировать эти преступления, а их запрет не объявляет «утопией». Наоборот он ратует за борьбу против насильников и убийц, даже обосновывая ею мнимую необходимость существования государства. Но запретить эксплуатацию человека человеком, в чем и состоит суть построения бесклассового общества, наш автор почему-то не считает нужным. Хотя очевидно, что «инстинкт» ограбления ближнего своего ничем не лучше «инстинкта» убийства этого же ближнего. И весьма примечательно, что «жестокость и стремление господствовать» поставлены автором в один ряд. Нельзя не согласиться, ведь это в равной мере нездоровые стремления, однако против «жестокости» он предлагает бороться государственными репрессиями, а «стремлению господствовать» наоборот хочет дать свободу.

Лучшим же опровержением рассказов о «невозможности бесклассового общества» может послужить история человечества, большая часть которой припадает на период первобытно-общинного бесклассового строя, основанного на равенстве и взаимопомощи, благодаря которой человечество и выжило в тяжелых условиях. Уж точно это выживание было бы невозможным если бы указанные выше пагубные « инстинкты» действительно были для человека «базовыми». Существует, однако, еще аргумент о том, что первобытный коммунизм был вынужденным, обусловленным низким развитием производительных сил, отсутствием прибавочного продукта, поэтому общество не могло выживать иначе как в условиях коммунистического равенства. Это конечно правда, но вовсе не значит что бесклассовое общество невозможно при более высоком развитии производительных сил. Данный факт доказывают примеры пережитков первобытного коммунизма в обществах древних германцев и древних греков, обладавших большим прибавочным продуктом, достигших уровня развития более чем достаточного для появления классового общества, но долго остававшихся при этом бесклассовыми благодаря господствующей в обществе идеологии, основанной на народной традиции. Это значит лишь то, что по своей природе человек склонен к коллективизму, равенству и взаимопомощи. Данный факт отмечают даже буржуазные идеологи, например Ф. фон Хайек известный идеолог капитализма в своей книге «О свободе» сетует, что эти естественные коллективистские склонности человека очень мешают внедрять в человеческом обществе капитализм.

Получается, что на протяжении почти всей истории человечества появление классов не было «неизбежным», ведь классов не существовало как таковых, а их появление стало исторически необходимым лишь на определенном этапе, потому как при недостаточно высокой производительности труда, развитие общества могло осуществляться лишь путем эксплуатации трудящегося большинства, благодаря которой привилегированное меньшинство могло заниматься общественными и государственными делами, развитием науки, культуры и так далее. Но сегодня, при высоком развитии производительных сил, достигнутом капитализмом, в первую очередь его крупной промышленностью, возникли материальные условия для уничтожения классов. Бесклассовое общество будущего, в отличие от первобытного общества, будет основано не на крайней бедности, а на крайнем изобилии, на производстве, дающем огромный прибавочный продукт, которого хватает на обеспечение достойной жизни всем людям. Существование эксплуататорских классов стало не только лишним явлением, но и препятствием для общественного прогресса, начиная с его искусственного торможения ради прибыли, заканчивая угрозой самому существованию человека. Глобализм, угрожающий человечеству деградацией и гибелью, является естественным и логичным результатом развития классового общества.

Что касается тюремного примера, то его не надо представлять в воображении, ведь есть ситуации из реальной жизни. Я сам не раз сидел в тюрьме и знаю, что наличие деления на угнетателей и угнетенных среди сокамерников зависит от качеств самих людей, из которых состоит население камеры. Есть примеры, хоть и очень редкие, когда между сокамерниками при их немалом количестве сохраняется равенство, отсутствует разделение на привилегированные и ущемленные группы, потому как просто все сокамерники являются нормальными людьми. Редкость этих примеров в современных тюрьмах обусловлена во многом испорченным, криминальным контингентом, населяющим их. Если же рассматривать тюремные сообщества духовно здоровых, нормальных людей, таких как например революционеры времен Российской империи на царской каторге или украинские революционеры бандеровцы в ГУЛАГе, то известно, что никакого «классового деления» среди этих заключенных не было и подавно.

Шульц делает верное замечание, что классовое деление возникает не только от наличия частной собственности на средства производства, но и по другим причинам, приводя в пример СССР, где возник новый эксплуататорский класс в виде бюрократии, однако не замечает, что как раз по этой причине анархизм и выступает за уничтожение не только частной собственности, но и государства, как института порождающего новые эксплуататорские классы. Зато наш автор выступает за фантастическое «национал-социалистическое государство, защищающее интересы всего народа в целом, а не только отдельных его классов». Само уже это утверждение является оксюмороном, ведь антагонистические классы потому так и называются, что имеют противоположные, несовместимые интересы, а значит никакое государство не может защищать их мифические «общие интересы» как «народа в целом». В классовом обществе не может существовать надклассового государства, это государство неизбежно является классовым и не существует никаких «общенациональных интересов», кроме интересов правящего класса, которые он пытается выдавать за «общенациональные». Раз уж интерес эксплуататорских классов состоит в сохранении классового общества, а интерес классов эксплуатируемых состоит в его уничтожении, то каким же образом чудесное «национал-социалистическое государство» может одновременно защитить интересы и тех и других классов? Никаким. Поэтому status quo, означающий классовое деление, государством будет неизбежно сохранен, что является защитой интереса лишь господствующих классов и ущемлением интересов угнетенных классов, составляющих, кстати, абсолютное большинство народа. Это все означает лишь то, что не может существовать «социально справедливого национального государства». Оно противоречит даже самой идее нации, в ее социально-политическом смысле, означающем, согласно Жан-Жаку Руссо, суверенность народа, то есть верховенство народа над самим собой, народное самоуправление. Может ли народ быть суверенным, то есть быть подлинной нацией, будучи угнетенный капиталистическими собственниками и государственными бюрократами, присваивающими народный труд и узурпирующими власть? Нет. Идея нации не может быть сполна реализована, пока существуют частная собственность и государство, создающие классовое деление, не позволяющее народу стать настоящей нацией. Неслучайно Маркс и Энегльс саму социалистическую революцию в своем манифесте рассматривают как акт создания новой, пролетарской нации — того, что «пролетариат должен прежде всего завоевать политическое господство, подняться до положения национального класса, конституироваться как нация».

Следующий аргумент в защиту государства, а именно рассказ о «полиции, защищающей людей от преступности» не выдерживает критики. Кроме того, что полиция сама является преступной организацией, создающей и покрывающей преступность, заметим так же и то, что на протяжении десятков тысячелетий, в доклассовом и догосударственном обществе, для защиты от преступности люди умудрялись жить без полиции и без государства, обходясь собственными отрядами самообороны. Общинная милиция справлялась и с внутренними преступниками и с «набегами врагов-грабителей», оберегая общество от «генетически обусловленной склонности к насилию», о которой заявил наш автор. И такое положение дел за многие тысячелетия не «привело неизбежно к созданию государства», что утверждает господин Бобров. На самом деле к созданию первых государственных образований привела не борьба с преступностью, а ее легализация. Говоря конкретно – легализация кражи чужого труда в виде права частной собственности на средства производства, а значит появление эксплуататорского класса, осознающего потребность защиты этой собственности от восстаний эксплуатируемого большинства и от внешних врагов – таких же государственных образований, угрожающих завоеванием.

Следствием осознания последнего факта, является идея мировой революции, предполагающая уничтожение частной собственности и государств не только в отдельных странах, но и в мировом масштабе. Причем необходимость мировой революции относится к национальному вопросу настолько же сильно, как и к социальному. Мировым капитализмом будет уничтожен не только любой местный социализм и местная анархия, но и любой местный освободительный национализм, как явление противоречащее глобализму. Для сохранения национально-этнической идентичности, прекращения неограниченной миграции и глобальной ассимиляции мировая революция является столь же необходимой, как и для победы анархо-коммунизма. В этом контексте в рассматриваемой статье забавно выглядят заключительные возгласы против «торжества мондиализма», хотя оно является всего лишь естественным торжеством обожаемой Шульцем частнособственнической экономики, логически вошедшей в глобалистическую стадию развития, необратимую вспять уже ничем, кроме как мировой социалистической революцией. Не менее парадоксальны и последние слова, направленные против «сохранения глобальной антинациональной капиталистической системы», будто бы сегодня может существовать какая-то иная капиталистическая система, эдакая «локальная и национальная», о которой мечтают наши несчастные национал-«социалисты». Невдомек им, наверное, и то, что капитализмом в экономике называется не что иное, как система с наличием буржуазной частной собственности на средства производства, которую так идейно защищает сам господин Бобров и всячески обосновывает на протяжении всей своей статьи. То есть на деле сам стоит за торжество мондиализма и за сохранение капиталистической системы, той самой, которая глобальная, антинациональная и другой быть не может.

Автор: Иван Бородин
Источник: Вольница