Новенький форд со свежей краской «полиция» на синих полосках остановился возле типичного панельного дома, серого, с мерзкими уже треснувшими плитами с внешней стороны. Торчала арматура из особо крупных дырок. Да возле подобного дерьма, коим застроили в своѐ время Москву, надо круглосуточно дежурить ППС как бы чего не вышло. Старший сержант лениво втягивал в лѐгкие дым, поглядывая на железную дверь с давно выбитым кодовым замком.

— Не нравится мне это, салажонок. — Молодой водитель со смешными торчащими ушами и острым кадыком сделал рожу как у кота, которому наступили на хвост – Нет, не то что район не нравится и дом. У самого такой же. Нас же вызвали на семейную разборку. И впервые на моей памяти звонит с этим молодой мужчина. И звонил он именно из квартиры, где сия разборка произошла.

— Семѐныч, может это сосед? – Подал сзади голос третий член экипажа, крепко сжимающий автомат в руках и со следами явного нетерпения в глазах. Этому патрульному очень хотелось чтобы их последний вызов наконец кончился, и поэтому он не понимал этой драматической паузы старшего сержанта. Ведь дома ждут пиво, футбол, жена. – Услышал возню, зашѐл в соседнюю дверь. А там очередной муженѐк пьяный мужик отметелил по синему делу свою корову. А потом сам без чувств от количества алкоголя в крови свалился. Вот соседушка зашѐл, огляделся и позвонил в полицию.

— Складно говоришь, Славка, но что-то мне не нравится. Будем на стороже. Так, салажонок, мы скоро вернѐмся- Семѐныч похлопал по – отечески водителя и направился вместе со вторым бойцом, через несколько секунд скрывшись в бездонной бездне черного подъезда, в котором кто-то совсем недавно разбил лампочки.

В рации раздалось:

— Мы на 4-м этаже. Да, баталия тут была нехилая, наверное. На лестнице лежит тело мужчины, голова вся в крови. Уже запеклась. Слав, проверь его.

Выстрел, затем второй. И тишина. Рация молчит. Молодой водитель в шоке смотрел в одну точку. Эти раздавшиеся эхом выстрелы напоминали утробный хохот великана, подъезд с выбитыми лампами съел очередных жертв и теперь их переваривал. И никого рядом. Не было поздних (или слишком ранних?) собачников, трудная молодѐжь не распивала коктейли на лавочках, не было видно припозднившихся парочек. Жители дома видимо были такими забитыми скотами, что на звук выстрела даже не выглянули в окно, а скорее в ужасе попрятались по своим углам и дрожали, как сурикаты. Если бы молодой водитель обладал абстрактным мышлением, то ситуация бы ему напомнила некий мистический триллер, где маньяк создаѐт свои правила игры, потому что только какой-нибудь Фредди Крюгер может во сне организовать полностью пустой двор в многомиллионном мегаполисе. Из оцепенения парня вывел голос диспетчерской:

— Пятый, говорит диспетчерская. К сожалению, ближайший вытрезвитель, сославшись на переполненность, отказался принимать клиента. Поэтому если даже это простой забулдыга, вам придется вести его к нам.

— Диспетчерская, говорит рядовой Филипов, слышал два выстрела.. Старший сержант Таусин и рядовой Комаров на связь не выходят скорее всего они убиты. Буду применять табельное оружие. – Когда он выговорился, то наконец понял, что произошло. Водитель был готов истерично рыдать, ибо в его практике пока никто не умирал. И даже ПМ в руках не придавал столько уверенности перед могуществом чѐрной бездны, таившей неизвестную опасность.

— Держитесь, Филипов. К вам едет подмога. Действуйте по обстановке.

Славка осторожно вышел из полицейского форда, взвѐл пистолет и встал в позицию от двери подъезда чуть левее. И застыл. Снова мучительная тишина. Где-то далеко-далеко завыли сирены. Но может это врачи, пожарные, служба газа. Подъезд начал издавать странные звуки, мелкие, царапающие, неприятные. Они приближались. Водитель, хоть и не проходил военной снайперской школы, был одной напряжѐнной мышцей, но скорее из-за страха. Резко дверь отворилась, яркий свет от фар форда выдал некие многочисленные тени.

— Аааа! – Выстрел, второй, третий, четвѐртый. Слава потратил почти всю обойму, прежде чем понял, что дом- людоед из своей глотки извергнул стайку серых крыс. Мерзость, конечно. Но осознание этого факта всѐ равно расслабило сознание. Крысы мерзкие, но не страшные. Хотя они не умеют так открывать двери…

Выстрел ружья и из лѐгких молодого курсанта вышел насыщенный алым цветом пар, окрасив землю вокруг тела яркими брызгами пурпурного. Преодолевая врождѐнную брезгливость, приятно одетый молодой человек с дедовской берданкой начал обыскивать салагу. Почти расстрелял все патроны, гадѐныш. Итого, если считать трофеи со всех троих, то выходит АКСУ и 30 патронов, и ПМ с 16 патронами. Не густо. Убийце даже стало жалко сотрудников полиции, потому что когда он починил дедовское ружьишко, то закупился вдоволь патронами. Но делится с трупами, даже из жалости, не имело смысла. Ведь всѐ так и планировалось в мозгу этого странного молодого человека, выигравшего миллион в лотерее. Починить семейную реликвию, которая хранилась без курка и оружием не считалась, затем… да, да, автомат на чѐрном рынке в Москве стоил бешенные деньги и юный миллионер, который знал, что фортит один раз, не хотел разбрасываться деньгами. Пришлось придумать такой бюджетный вариант, напоминающий его студенческую еду на первом курсе, состоящую из китайской лапши. Эх, вроде знакомый прапорщик предлагал пострелушки на полигоне. Где-то пару рожков куплю. А теперь срочно переодеваемся в новую одежду, не испачканную кровью.

Вдалеке выли полицейские сирены, а от жуткого двора шѐл импозантный молодой человек в белом пальто, классических брюках и туфлях, а в модной сумке он нѐс свои страшные трофеи.

— Привет! Я тебе говорила об этом парне – Одна размалѐванная потаскуха с выжженной солярием кожей до цвета протухшего баклажана перешѐптывалась с существом, в ботексе которого человеческих тканей не наблюдалось.

Он дежурно улыбнулся своей дорогой улыбкой. Ох, эта процедура с имплантацией была болезненной и дорогой. Но находясь в свете (хотя это и не королевский двор, но каждый пафосный торговый центр живѐт в стиле Версаля и тут важно сойти за своего), нужно уметь улыбаться дежурной улыбкой. Ох, эти дурры, кажется, преследовали его везде. Хотя он уже не разделял никого на отдельных субъктов, все посетители подобных заведений были сделаны на одной фабрике клонов. На всех фильмах он слышал их чавканье попкорном. И даже у косметолога и парикмахера он слышал их чавканье попкорном и комментарии (это уже психоз, но на психотерапевта денег не осталось). Всѐ, он не выбивается из толпы, после своеобразного сеанса «Модного приговора». Приговор однозначный, но обжалованию подлежит. Как ни странно, но модная одежда и причѐска не выделяют тебя, а даже делают обычным. Хотя нет, загорать до состояния баклажана в СВЧ он не будет.