Оказалось, свой клок шерсти можно остричь даже с такой паршивой и сумасшедшей овцы. Пару недель назад Огел, доброжелательно ходивший за мной и записывавший за мной все не так, — ты чо blea я те помочь на khui хочу мужик да ты гений blea — говоря его языком, zalupil, что (я цитирую) «Лорченков отрицает факт Холокауста», и что мол, хоть это ужасно, но я имею чики пуки право так на ха делать, за слова blea наказывать на hui нельзя пусть pissdit что хочет эта свобода слова братцы.

Короче, «вписался за Володю».

Схема старая — снова напоминаю, что я 15 лет служил в faits divers — вы подсовываете лоху кошелек, обвиняете его в краже, потом «отмазываете», потом он ваш. Примерно по той же схеме конторский «вписался» недавно за Стрелкова — «пацики, чел сбил Боинг, но hui с ним, имел право» (imbécile, ты понимаешь, что обвинение без доказательства — клевета; что человек, который «подписывает» кого-то на преступление, которое этот кто-то отрицает — просто доносчик?)

И все бы ничего, только не было никакого кошелька не только у Стрелкова, но и у меня. Огел Каишым нас нагло оклеветал. Не только ополчение никогда не сбивало Боинг, но и я никогда нигде и ни при каких обстоятельствах факта Холокауста не отрицал.

Я перевожу «правых» французских писателей и родился в Бессарабии. Я знаю, что еврейство Европы пережило в годы Второй Мировой войны трагедию — уменьшенную, с учетом разницы в численности, копию трагедии русского народа в первой половине 20 века. И я, русский, сочувствую евреям (пусть и не так сильно, как русским; надеюсь, за не очень большую степень сочувствия еще не наказывают?) и очень надеюсь, что когда-нибудь начнут сочувствовать нам и они.

«Отрицание же Холокауста», в котором Огел Каишым меня оклеветал, в стране, в которой я живу — уголовное преступление.

Которого я, разумеется, не совершал.

Но в котором меня походя обвинили.

И все ЭТО — за полчаса болтовни о Булгакове в компании плюшевого медведя.

… Никогда не беседуйте с незнакомцами.

Остается сказать пару слов о «роли» вдовы Егора Александровича. Роль эта проста — скорбеть, да плакать. Разумеется, она напугана и боится стать жертвой «солевого кризиса». И мы никогда от нее ничего не дождемся, кроме подтверждения версии самоубийства. Это и понятно. Я читал где-то, что мол, это подлый поступок. Боюсь, тут непонимание. Мужчина — существо, которое пользуется привилегиями, это действительно так. Он — аналог армии или аристократа. Армию кормят даром — давайте начистоту — за то, что она в нужный момент может вступить в бои и умереть. Мужчина — привилегирован, потому что в момент икс (если тот наступит) он обязан пожертвовать собой ради самки и детенышей. Поэтому иметь мужчину, армию и аристократию — очень выгодная сделка. При условии, что это ваша армия, ваш аристократ и ваш мужчина. Марина Урусова заключила очень выгодную сделку.

Егор Просвирнин оказал своим убийцам сопротивление, квартира разгромлена, везде следы борьбы. Он мог бы перепугшаться и сесть тихо, и что бы случилось, вернись жена в дом в этот момент?

«Пара солевых наркоманов умерла после запоя, взявшись за руки как лебеди».

Е. А Просвирнин жил, как все мы, грешно, но умер совсем не смешно. Он погиб в борьбе, мужественно, — своей смертью искупил свою жизнь — и спас жену. И продолжает спасать ее и сейчас, своим «самоубийством».

Поэтому для меня он лежит на Тверской в своем лучшем костюме, и на лице его играет легкая улыбка.

Пусть будут прокляты все, кто участвовал в его убийстве, — от заказчиков до исполнителей — и оправдывают его, замалчивают его, и пусть кровь жертвы падет на головы их и их потомства до седьмого поколения (на цыганском эту фразу за мной повторит Е. Холмогоров). Я желаю русским дожить до своего Израиля и увидеть, как наших эйхманов публично казнят.

Владимр Лорченков