Как с вами обходились конвоиры?
— И конвоирование заключенных, и их содержание в судах и на сборках в тюрьме оставляют желать лучшего. Особенно это касается подсудимых. У них особый режим доставки в суды. Людей поднимают в семь часов утра и отводят на сборки (сборные помещения), где они могут провести несколько часов. В такую сборку могут набить несколько десятков человек, среди которых бывают туберкулезники с открытой формой. То есть создаются все условия для массового распространения такого страшного заболевания. Халатность сотрудников СИЗО и их безразличие к судьбам заключенных приводят к тому, что многие люди заболевают туберкулезом, а потом выходят на свободу и несут его «в массы».
После сборки людей так же толпой сажают в автозаки, где все опять-таки сидят вперемежку, включая туберкулезников, что запрещено правилами перевозки подследственных и подсудимых. Но это никого не смущает. Набитый людьми автозак начинают возить по всей Москве по разным судам.
Этот процесс может занять несколько часов. Довольно мучительный процесс! Ну а затем ты попадаешь в конвойное помещение суда, где тебя опять-таки сажают в душный и тесный бокс. Чемпионом по дискомфортности среди конвойных помещений являются боксы Мосгорсуда, в которых человек может провести несколько часов в условиях жуткой гиподинамии. Маленькая скамеечка на одного человека и небольшое пространство рядом, чтобы стоять, — вот и весь бокс. Там нельзя ни ходить, ни лежать. В такие боксы сажают обычно по два человека. В подобном помещении я однажды провел восемь часов. На самом деле, это пыточные условия содержания, что и признано Европейским судом по правам человека.
В конвойных помещениях людей частенько избивают, иногда очень жестоко. Как правило, бьют за отказ раздеваться. Бывает, что конвойные просто провоцируют подсудимых, а потом сами же их и избивают. В конвойном полку есть особый карательный отряд — Группа немедленного реагирования. Они проявляют какую-то невиданную жестокость в избиениях подсудимых. Я знаю случаи, когда людей увозили в больницы после встречи с этой группой ретивых конвойных. Они могут избивать людей часами, приковывать наручниками к лавкам, насильно сажать на шпагат.
Именно эту группу прислали ко мне на приговор 26 декабря 2013 года. Не хочется рассказывать о том, что происходило в конвойном помещении в тот день. Слишком это неприятно. Если вкратце, спецназовцы спровоцировали конфликт, а потом сами же и применили ко мне спецсредства. Били электрошокером, поставили на растяжку, растянув руки в разные стороны наручниками (так я провел несколько часов), угрожали сексуальным насилием. Все это было направлено на то, чтобы подавить мою волю перед приговором, заставить меня молчать и вести себя тихо.
Недавно отец убитого обжаловал приговор. Известно ли что-то о развитии ситуации?
Очень странная ситуация. Более двух с половиной лет отец убитого не проявлял никакого интереса к делу. Не знакомился с материалами дела (ему дважды предлагали), не ходил на суды, не пришел даже на приговор. Полное безразличие! Жаловался, что у него нет адвоката (он работает простым монтажником). И вдруг, после того как меня выпустили, он заинтересовался этим делом и у него появился адвокат, который обжаловал приговор. Все это выглядит как-то странно. Я предполагаю, что на него оказали воздействие и убедили в том, что нужно обжаловать приговор.
Получается, все это произошло с вами просто потому, что вы отказались стучать Центру «Э»? Многих вербовали во время протестов, далеко не все соглашались, но так жестоко досталось только вам.
— Вам не кажется, что это вопрос не ко мне? Вам лучше обратиться в ГУПЭ МВД к генералу Смирнову или полковнику Диденко, которые вели разработку этого дела. Или в управление «М» ФСБ России, которое вело оперативное сопровождение по этому «обычному делу о бытовом убийстве». У меня есть только предположения. Дело не только в отказе от сотрудничества. Многим в спецслужбах и в администрации не понравилось появление «Лиги обороны Москвы», которая представлялась им чем-то вроде боевого крыла национальной оппозиции. Именно представлялось, поскольку в действительно лига действовала исключительно в легитимном поле. Особенно беспокойство властей усилилось после того, как мы решительно влились в ряды протестного движения. Это стало сигналом к атаке. Именно после моего участия в митинге 5 декабря 2011 года «За честные выборы», когда мы с товарищами возглавили одну из колонн протестующих, со мной была проведена беседа (в ту же ночь) и предложено сотрудничество.
Вам эти доводы могут показаться неубедительными. В этом случае вы можете обратиться к материалам дела, в которых сохранились некоторые документы Центра «Э». В них рисуется страшный, демонический образ Даниила Константинова. Руководитель какого-то мифического подполья. Проводит массовые акции протеста и сам же их финансирует при помощи каких-то финансовых схем и аффилированных предприятий! Организует пиар-кампании в СМИ и финансовую помощь лицам, осужденным за экстремизм. Вы только вдумайтесь! Что им мерещилось в моем лице!? Разумеется, все эти сведения в дальнейшем не нашли никакого подтверждения. Но видно одно: планировался большой политический процесс против национального крыла оппозиции. Что-то наподобие «Болотного дела», только справа. В этих документах указан не только я, но и мой отец и ряд других деятелей и организаций русского национального движения. А дело об убийстве должно было выступить основным крючком для меня и формой давления.
Но когда выяснилось, что у меня есть алиби и дело приобрело скандальный характер, было принято решение проводить его втихую, не привлекая большого внимания. Большой процесс тоже не удавалось провести, поскольку не за что было зацепиться. Совсем! Поэтому они просто стали додавливать дело.
Чем занималась «Лига обороны Москвы»?
— Нам удалось раскрутить новую политическую организацию буквально за пару месяцев. На первую же нашу акцию — «Марш против этнопреступности» — без особой подготовки нам удалось вывести около тысячи человек. И это была молодежь. Молодые пассионарные ребята, которые по своему темпераменту отличались от обычного контингента Болотной. Такая организация в дальнейшем могла бы стать серьезной силой в составе протестного движения. А потом пошла кампания «Хватит кормить Кавказ», которая очень не понравилась властям. На эту тему высказывались и Путин, и Медведев, и даже Кадыров. Звучали радикальные антикремлевские лозунги «Хватит кормить партию жуликов и воров», «Хватит кормить Кремль» и т. д. Но нам не дали толком развернуться. Спустя пять месяцев после начала моей активной общественной деятельности меня уже арестовали.
В одном интервью ваш отец, описывая возможные причины вашего ареста, говорил: «Он всегда отвергал любые формы сотрудничества со спецслужбами. Поверьте, это не так часто встречается в националистическом сегменте оппозиции». Это действительно так?
— Я не могу ответить что-то конкретное. У меня нет доказательств, а выдвигать голословные предположения я не люблю.
Как лучше действовать протестным группам сейчас в России?
— Надо хоть как-то действовать, а не сидеть сложа руки. И еще один важный момент: необходимо самим формировать и навязывать свою повестку дня, а не плестись в фарватере гостелерадио. Все это навязанные дилеммы и конфликты, из-за которых оппозиция раскалывается. Пока что оппозиция действует в реактивном режиме, лишь реагируя на сигналы сверху. Это касается в том числе и украинской проблемы. Надо было не раскалываться по этому вопросу, а дожимать власть по своим вопросам. Я принципиальный сторонник идеи объединенной оппозиции.
