Белорусские друзья помогли перевезти семье тело Бориса в Москву, и вот только во время похоронной церемонии мы узнали, что его фамилия Гроссман. В церемонии участвовал раввин — для большинства это было первое знакомство с еврейской религиозной культурой. Параллельно оказалось, что еще один человек, друг Бориса, Антон Романов, в самом деле Хильман — фамилию поменял его отец в 90-е в побеге от великорусского шовинизма.

В нулевых основная масса антифашистов — это е вреи или люди с еврейскими корнями. Причем они были среди самых активных и даже неформальных лидеров. Мне мой близкий друг и соратник, убитый нацистами из организации БОРН (Боевая организация русских националистов — ред.), Иван Хуторской говорил, что его дед был евреем.

Алексей Сутуга, политзек, активист “Автономного действия” и известный антифашист тоже имеет еврейские корни. По его словам, его дед-еврей по маме.

Упомянутый Борис Гроссман, один из лидеров молодежной группы антифа, погибший в 2010 году, был из еврейской семьи.

Однако я должен сказать, что кавказцев было даже больше. Это был такой вариант социализации кавказской молодежи, так как их общины жили тогда несколько обособленно — типичная диаспора. Если евреев к 2000-м стало очень мало, в 8-10 раз меньше, то этнические терки русских с кавказцами представляли собой достаточно острую проблему.

В середине 1990-х были какие-то нападения на синагоги и осквернения еврейских кладбищ, но сейчас такого нет. Практически все евреи сильно ассимилировались и их сложно выделить из толпы, если это только не хасиды. Меняется и российское общество: для большинства сейчас антисемитизм и антисемиты — это что-то комичное и совершенно нездоровое из разряда охотников за рептилойдами и городских кликуш. Бытовая ксенофобия сейчас касается больше выходцев из Средней Азии.

Мы с соратниками не делили друг друга по этническому признаку».

— Валерий, а твое еврейство отразилось на том, что ты стал антифашистом?

Валерий Симонович: Думаю, мое еврейское происхождение было важно для участия в движении антифа. Когда я учился в школе, то столкнулся впервые с антисемитизмом. На уроке истории мы проходили Вторую мировую войну и я выступал с докладом о Холокосте. Описав все ужасы нацистских преступлений, я сказал перед классом, что это меня касается напрямую — ведь я же еврей. Однако эффект от моего риторического приема был противоположным: одноклассники восприняли мое еврейство как-то агрессивно. Во время своей бурной юности как-то испытал особое удовлетворение, когда бил человека в майке “Черная сотня” (смеется).

— Скажите, если сравнивать середину 2000 и 2020, в чем отличие антифа-движения в России этих лет? Оно сошло на нет?

Дмитрий Авалишвили:

Не сошло, но изменилось, как и все российское общество. Сейчас это более широкая повестка и более осознанное движение: мы были очень стихийными антифашистами с очень разными взглядами. Я и сейчас ультралевых и анархистов не воспринимаю, если честно. Мои взгляды где-то вот в рамках вашего журнала — леволиберал, социал-демократ, без утопизма и резких движений.

Сейчас точно стало меньше уличного насилия и убийств, явно что-то поменялось в плане отношения к ксенофобии и в целом по России, особенно после войны на юго-востоке Украины.

Очень стал для антифашистов актуален феминизм — в наше время об этом речи не шло, девушки воспринимались максимум как подруги, могли выслеживать оппонентов, но не участвовать в уличном насилии.

Валерий Симонович:

Антифашисты за это время добились того, что ореол “крутости” русского парня со свастикой сошел на нет.

— Как сложилась жизнь активных антифа?

Дмитрий Авалишвили: Ну, мое поколение по-разному закончило или продолжает. Как видишь, лучшие погибли, многие попали потом под ментовской пресс. Мой хороший друг Алексей «Шкобарь» Олесинов два раза сидел. Собственно говоря, для меня антифа продолжалась, когда мы собирали деньги на адвокатов ему и другим антифа-узникам. Была такая низовая правозащитная инициатива у нас — “Прямая Помощь”. В итоге, органы нас разгромили и запугали, у меня самого дома несколько раз были обыски. Пытались давить, привлекали жену, угрожали тюрьмой. Это уже события 2010-2013 года, после атаки на химкинскую администрацию и во время белоленточных протестов.

Сейчас уже, после всего этого и отсутствия нормальной публичной политики в РФ, продолжаем исключительно субкультурные инициативы. Делами антирасистский фестиваль для подростков-скинхедов, выпускаем музыку, привозим иностранные коллективы. По мере возможности стараемся помогать тем же “болотникам” (несколько антифа попали и по “болотному делу”), также сейчас по “московскому” есть люди наших кровей.

Валерий Симонович: Мне уже 38 лет, я воспитываю двоих детей, давным-давно отошел от уличных дел. Вот, говоря о своем “максимуме” еврейства, как-то думал сдать ребенка в одну из нескольких еврейских школ. Там не религиозная школа, берут всех желающих, но есть еврейская компонента и дети даже изучают иврит. Из этого ничего не вышло — долго было добираться.

— В России есть какой-то интерес к теме арабо-израильского конфликта со стороны левых?

Валерий Симонович: Этот вопрос практически не обсуждается, в отличие от Германии или Великобритании — в России очень много собственных проблем. Мне, честно говоря, не совсем понятны вот эти немецкие движения “антидойч” и их демонстративная поддержка во всем Израиля.

При этом я полностью понимаю людей, для которых еврейское самосознание и культура важны — я против именно организованного национализма. Кстати говоря, среди антифашистов есть один парень, наполовину еврей, ставший “гусским язычником” после пребывания в детских еврейских лагерях. Их там заставляли маршировать и скандировать “Только еврейская подруга! Только еврейская подруга!”

Национализм меньшинств мне точно также неприятен как и великорусских шовинизм. Будь-то национализм еврейский или какой-то другой. Кстати говоря, как-то Lenta.ru проводила исследование об антисемитизме среди приезжих работников из Средней Азии. Там он, в отличие от среднероссийского показателя, просто повальный. А все дело в том, что хозяева московских рынков — горские евреи, менеджеры среднего звена — дагестанцы, простые рабочие-узбеки и таджики. Само собой, нелегалов там менеджеры эксплуатируют, часто кидают на деньги, а они уже в сети вымещают злобу на главное руководство, особо выделяя их национальность. Бывает даже вывешивают портреты Гитлера на своих форумах. Корни этого явления чисто социальные.

Дмитрий Авалишвили: Знаешь, могу рассказать смешной случай, но он скорей про меня и моего друга — Алексея Олесинова. Пару лет назад мы с ним, выпивая, затронули эту тему. Он как раз тотально про-израильский. После первого срока в Бутырке стал немного исламофобом.