– А на что они спорили?
– Откуда я знаю.
– Ну, вот видишь, ты боялся что тебя узнают, а вот узнали – и ничего страшного… Кстати, а ты почему пальцы кидаешь, тебя кто научил?
– Да я просто эмоциональный человек и энергичный.
– Это не бандитская стилистика?
– Нет. Когда я это начал, тогда такого не было. Когда я был хулиганом, такого не было.
– Ты постоянно противопоставляешь нормальных людей интеллигентам. Так, стало быть, ты не интеллигент?
– Нет.
– А что тебя отличает от интеллигента?
– Не знаю… Не знаю.
– Интеллигент – это, по-твоему, совсем плохо?
– Нет, почему… Вот тесть у меня интеллигент, он членкор академии наук, у меня жена из интеллигентов, скажем так. У нее прадедушка был управляющий имениями графа Шереметьева, – на всякий случай, не хер собачий. Они коренные питерцы. Я к ним очень хорошо отношусь – но сам я не такой. Я тебе говорю, у меня папа из сибирской деревни…
– То есть ты сам и есть тот народ, для которого ты делаешь свои фильмы.
– Да! Да. Я считаю, что я народ.
– Скажи, пожалуйста, а почему ты говоришь, что Акунин – козел? Очень интересно…
– По-моему, это Бродский сказал, что Пикуль был любимым писателем советского мещанства. Так вот сегодня Акунин – писатель новорусского мещанства. Он был бы хорошим сценаристом. А писатели – Лесков, Достоевский, Толстой.
– Что, слова у Акунина плохо сложены?
– Да, плохо сложены. Эта новая русская литература – не литература…
– А Пелевина ты же вроде любишь…
– Хорошая у него книга – «Жизнь насекомых».
– А ты бы мог это снять?
– На мой взгляд, это абсолютно некинематографично. Хотя кто-то б, может, и смог это снять – люди ж разные.
– Ты где-то, Алексей, сказал, что чем зарабатывать бабки, так лучше пить водку.
– Теперь я так не думаю.
ТВОРЧЕСКИЕ ПЛАНЫ
– У меня есть идей пять или шесть. Самая первая – по Набокову, «Камера обскура».
– А, там девушка изменяет слепому, а он ничего не видит.
– Ну да. И там одна ванная на две комнаты гостиничных. Это самое киношное произведение русской литературы!
Есть у меня есть такая история по мотивам произведения Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина». Там есть одна такая струя про Манцева – помнишь? Оливиновый пояс…
– А, как он там в тайге козу е…ал, она от него сбежала, и это была трагедия почище Ромео и Джульетты. И еще Манцев был без зубов. И зубы мечтал вставить. Такие две мечты – вставить зубы и вые…ать козу.
– Там немножко про другое… Я примерно придумал уже все… Вот Якутия, летишь – а там лес, лес, лес… И есть там такой поселок – Полярный. Это совершенно удивительное место, я там впервые увидел ледник. Ударение на «е». Что такое ледник? Это такая гора ледяная, которая и летом не тает, мерзлота же. Местные там рыбу хранят. Туда, в гору, заходишь – красиво! Лед, все сверкает, и ты во льду идешь. Там, в Полярном, в магазинах только спирт, шампанское и консервы. А милиции вообще нет! Это рядом с Русским устьем, – помнишь, такое место, там нашли людей, и они сохранили язык и культуру XVII века. Они, как староверы. От мира ушли. Теперь уж Русского устья нет…
Еще идея. Фолкнер однажды подумал: «Надо что-то для денег сделать». И написал книгу Sanctuary – про prohibition, сухой закон. А когда ему прислали гранки, он сказал – это такое говно, что надо все либо порвать, либо переписать. И переписал. Книжка издана была в 1932 году, это самое скандальное произведение Уильяма Фолкнера. Оно никогда в России не издавалось, вот только сейчас вышло, очень маленьким тиражом, Вова Григорьев нашел. Я Фолкнера люблю. Он очень хороший писатель. У него такие диалоги удивительные: «У тебя что в кармане, пистолет?» – «Нет, книжка». – «Ты книжки читаешь?» Это классно. Фолкнер эту книжку написал на южном акценте. У него dog – знаешь dog, собака, да? Он ее пишет вот так: dauwg. И поди пойми, что это собака! И там полно таких вещей абсолютно безграмотных. Он специально это делает. У нас нет такого в русском языке. Так хочется фильм сделать!
Мне очень нравится роман Лескова «Соборяне». Это моя любимая книжка. Там сильный сюжет, там все мощно, там новые русские приходят… Но я, наверно, не смогу это снять.
Недавно закончил сценарий. Фильм будет называться «Американец». Там действие происходит в Сибири. У нас – специальная страна. Я про это хочу сделать фильм. Что вроде у нас и так же как везде, а немножко и по-другому. Немножко – против Америки и Европы; в Японии и Китае – там все другое.
HOLLYWOOD – ДЕШЕВКА?
– Вот – в Голливуд меня звали. Кино снимать.
– Вот это да! Поедешь?
– Нет, конечно. Они дешевого режиссера ищут. Посмотрели «Войну» и меня зовут. Не знаю… Не хочу я! Это же будут их идеи. Вот если они захотят, чтоб я свои идеи реализовал… Если они Sanctuary потянут – то да, соглашусь. Это очень киношная книжка! Но компания, которая мыльные оперы делает, она Sanctuary не возьмется делать…
ПОД ЗАНАВЕС
– Я никогда в жизни не делал того, что мимо, – сказал Балабанов.
– Мимо чего?
– Мимо меня.
