Все они обвиняются в превышении должностных полномочий с применением насилия (пункт «а» части 3 статьи 286 УК). Все, кроме Алихана Бекова, участвовали в пытках Марем Долиевой. Алихана Бекова, который, по версии следствия, задушил Магомеда Долиева, обвиняют еще и в убийстве (часть 1 статьи 105 УК).

Никто из них вины не признает. По словам родных пострадавших, бывшие сотрудники Центра «Э» держатся дерзко, с вызовом и угрожают «разобраться», когда с них будут сняты обвинения. «Даже на очной ставке, при следователе, так себя нагло ведут. Они чувствовали свою силу, свою безнаказанность. Сейчас, конечно, уже хвост поджали, но все равно не хотят сдаваться», — рассказывает Марем Долиева. Она говорит с трудом, иногда ее голос дрожит, а глаза наливаются слезами.

Ее брат рассказывает, что родные обвиняемых предлагали деньги за отказ от показаний и «стариков присылали», предлагая поклясться на Коране, что они не трогали Марем. «Они все могут. Поклясться на Коране и соврать для них ничего не стоит», — уверен он.

Даже в СИЗО Тимур Хамхоев «чувствует свою безнаказанность», говорит правозащитник Магомед Муцольгов: «В феврале я заходил к нему в камеру в качестве члена ОНК, Хамхоев первым делом сказал: «Че вы его мне привели? Как будто это санаторий!». Пообещал, что если я про него что-нибудь напишу, он мне ноги и руки оторвет. Я подал после этого заявление в СК об угрозах расправы, но мне отказали, сказав, что это просто такая фигура речи».

Экс-начальник Сунженского РОВД Магомед Беков долгое время вообще находился под подпиской о невыезде. Лишь в конце марта после жалобы адвоката Андрея Сабинина его поместили под домашний арест. «На счет Бекова, ему дали домашний почему? Следователь затребовал так, потому что верхушка их, говорит, не оставляет», — полагает брат Марем Долиевой.

Сергей Хандогин, который в апреле 2016 года стал заместителем Хамхоева, перевелся в Ингушетию из одиозного нижегородского Центра «Э». Сначала с него тоже взяли подписку о невыезде, но Хандогин скрылся и два месяца был в розыске. После задержания он оказался в СИЗО, но уже весной Верховный суд Ингушетии перевел полицейского под домашний арест.

Алишер Боротов, который дал сотрудникам Центра «Э» указание заняться оперативным сопровождением ограбления «Россельхозбанка», так и не стал обвиняемым по делу. Хотя он, по словам Долиевой, присутствовал при пытках в Сунженском РОВД и помогал душить ее пакетом. После ареста Тимура Хамхоева он даже пошел на повышение и сейчас занимает пост врио начальника полиции Ингушетии. Таким образом, Боротов стал заместителем нового министра МВД республики Дмитрия Кавы — его предшественник Александр Трофимов подал в отставку после начала арестов в Центре «Э».

Пытки полицейского. «Забирай его и поработай»

Хасан Кациев, служивший в управлении экономической безопасности и противодействия коррупции (УБЭБиПК) МВД Ингушетии, тоже стал жертвой пыток в Центре «Э». 21 февраля 2014 года, рассказывает Кациев, его вызвал к себе все тот же замначальника полиции Алишер Боротов. В кабинете уже сидел Тимур Хамхоев и четверо его сотрудников. «Забирай его и поработай с ним», — кивнул Боротов начальнику ЦПЭ.

Через подвал и внутренний дворик Кациева вывели из здания МВД в Магасе и отвезли в Центр «Э» в Нальчике. «Прямо на первом этаже — сразу началось», — вспоминает Кациев. Полицейского жестоко избивали и били головой о бетонный пол, требуя подписать признание, что он «вымогал деньги у определенных лиц». В какой-то момент он услышал команду Хамхоева подготовить «наши» штыковые лопаты и «нашу машину «Нива»». «Не в первый раз они закапывали людей, мне так показалось», — говорит Кациев.

Но закапывать полицейского не стали. Пока он сидел с пакетом на голове, приехали люди, представившиеся сотрудниками управления собственной безопасности (УСБ) МВД. Он снова отказался оговаривать себя и отвечать на их вопросы. «Тимур, этот человек не рассказывает то, что нам надо. Начинайте», — так, по словам Кациева, обратился сотрудник УСБ к Хамхоеву. Пытки продолжились.

К вечеру следующего дня, ничего не добившись от полицейского, его привезли обратно в здание МВД в Магасе. «Боротов зашел в коридор УСБ, увидел меня, засмеялся и пошел дальше», — вспоминает пострадавший. Там сотрудники УСБ снова потребовали, чтобы он подписал явку с повинной или хотя бы соглашение о сотрудничестве. Когда Хасана Кациева как будто снова собрались везти в Центр «Э», ему удалось набрать смс своему другу-полицейскому — после вмешательства последнего Кациева выпустили. Во дворе здания МВД он потерял сознание, и двое сотрудников роты охраны выволокли мужчину за ворота и усадили в машину брата. Очнулся Кациев уже в госпитале в Грозном — родные вывезли его туда, рассудив, что сотрудники ЦПЭ могут иметь влияние на ингушских врачей.

Уже бывший — он говорит, что никаких бумаг не подписывал, но был уволен «по собственному желанию», пока месяц лежал в больнице — сотрудник УБЭиПК Кациев рассказывает, что конфликт с начальством, которое отдало его в руки Центра «Э», начался из-за расследования коррупции. По словам Кациева, работая над одним из уголовных дел, он узнал, что его руководство причастно к вымогательству денег «под министра» МВД Александра Трофимова. Кроме того, откаты высокопоставленным полицейским платили строительные организации. Рапорт, в котором он описывал коррупционные схемы, и подтверждающие взятки аудиозаписи пропали из его сейфа после пыток в ЦПЭ, утверждает Кациев.

«Мой сын был неугоден, — говорит отец экс-полицейского Магомед Кациев. — Они решили, что если Кациев останется в [полиции], то все поголовно будут сидеть на параше. Надо Кациева уволить. Почему Центр «Э»? Потому что мой сын разгласил руководству ОБЭПа и сотрудникам доложил, что Хамхоев Тимур, начальник ЦПЭ, вымогает деньги у определенных лиц».

Уголовное дело после пыток полицейского Кациева возбудили, но к ответственности до сих пор никто не привлечен — несмотря на то, что следователь в одном из постановлений признал, что местом применения насилия к Кациеву было здание Центра «Э» в Нальчике.

«Разрубить спрут из обезумевших полицейских»

«Мне кажется, эти люди никогда ни за что не отвечали, — говорит правозащитник Магомед Муцольгов. — Безнаказанность. Они почувствовали безнаказанность. Выполнение этих вот поручений… Это даже не приказы, это личные поручения какие-то. Много лет они похищали людей, да? Это ж огромное преступление, вы не поверите, у нас 236 человек похищено и ни одного не нашли». По его словам, годы безнаказанности и произвола силовиков показывают, что «региональная власть не требует придерживаться закона» и «потворствует им».

Муцольгов опасается, что и дело против сотрудников ЦПЭ «попытаются спустить на тормозах»: «Здесь есть такое понятие, «люди системы» — якобы это государственная система. Но это неправда. Это чиновники, особенно региональной власти, которые строят под себя все структуры и распоряжаются казенным средствами, органами правопорядка, судебной властью так, как считают нужным».

Ахмед-Башир Аушев горячится: «Клейма ставить некуда на этих людях. Вот эти все 30 человек ЦПЭ взять, я клянусь, без греха ни одного у них там не будет». Сейчас обвиняемыми стали уже более десяти сотрудников Центра «Э» во главе с Тимуром Хамхоевым.

В конце мая Следственный комитет по Ингушетии соединил в одно производство пять уголовных дел, возбужденных против сотрудников Центра «Э». Как рассказывает адвокат Андрей Сабинин, представляющий интересы части потерпевших по инициативе правозащитной организации «Зона права», теперь дела Магомеда и Марем Долиевых, гражданина Азербайджана Амила Назарова, двух Магомедов Аушевых, Зелимхана Муцольгова и Адама Дакиева расследуются вместе.

Дакиева похитили и пытали в 2012 году. По его словам, выпуская задержанного из здания ЦПЭ, Тимур Хамхоев сказал, что он должен быть благодарен, что вышел живым — немногим так повезло. Муцольгова пытали в 2010 году. «Ну, как тебе наше тхэквондо?» — пересказывал он слова истязателей.

Адвокат Сабинин сетует, что «пока не удалось добиться возбуждения уголовного дела по факту истязаний бывшего сотрудника полиции Хасана Кациева, который неоднократно указывал на конкретных исполнителей».

«На протяжении ряда лет правоохранительная верхушка полиции Ингушетии безнаказанно пытала своих граждан и, несмотря на очевидную причастность к преступлениям, продолжала свой преступный промысел. Нет никаких сомнений, что в такой небольшой республике, как Ингушетия, без покровительства руководства и явного бездействия Следственного комитета такое просто невозможно», — говорит Сабинин. Он напоминает, что потерпевшие не раз лично обращались к главе Ингушетии Юнус-Беку Евкурову, но тот «не предпринял никаких мер для установления и наказания виновных».

«Остается непонятной избирательность СУ СК, — замечает защитник, — который до сих пор не дал правовую оценку действиям полковника Боротова, на которого указала потерпевшая Долиева как на лицо, участвовавшее в ее пытках. Еще более вопиющим выглядит решение Верховного Суда Ингушетии, который отпустил под домашний арест обвиняемого Хандогина, ранее находившегося в федеральном розыске».

Адвокат добавляет: «Надеюсь, что в ближайшем будущем все-таки удастся разрубить этот правоохранительный спрут из обезумевших полицейских».