— Ни одного участника этого экстремистского сообщества или даже подозреваемого в участии в деле нет! — возмущенно вступает в наш разговор с Цзеном Гончарова.

В деле Поткина (которое почти целиком легло в основу обвинения Милосердова), помимо переговоров с различными деятелями казахстанской оппозиции лично и по скайпу, есть только одно конкретное мероприятие — тренинг с националистами в курортном киргизском городе Чолпон-Ата. «Это был открытый семинар. Там были бывшие военные в званиях сотрудников ГРУ, со мной журналист France-presse ездил. Меня не все сторонники поняли, но я пытался найти точки соприкосновения [с казахскими националистами], а не поливать друг друга грязью», — объясняет сам Поткин.

Участники того тренинга с казахстанской стороны были допрошены как свидетели и дали показания, что не понимали истинных целей мероприятия. «Следствием он позиционируется как подготовка людей к массовым беспорядкам, но, судя по фото, тренинг довольно малочисленный и скорее командообразующий с классическими упражнениями вроде того, когда человек падает на спину, а другие должны его поддержать. Все едят национальную еду, активистка учит Поткина танцевать казахские танцы. На политические действия можно списать только то, что их учили «сцепке» — как не дать полиции вырывать людей из толпы», — говорит Цзен.

Одна из участниц семинара (на тот момент активистка молодежного движения «Рух пен тил») Инга Иманбаева рассказывает: «Во-первых, никаких связей с Поткиным у меня не было. Я встречалась с ним в Алма-Ате, как и ряд других журналистов и общественных деятелей, но никаких разговоров про какой-то проект не было. Про «Злого казаха» я узнала из СМИ, уже когда на Поткина возбудили дело. С Милосердовым я вообще не знакома и никогда не контактировала. Даже не могу представить, как он мог бы расшатать нашу ситуацию».

По ее словам, она часто встречается с общественными деятелями, приезжающими из России, Европы или США. «В тренинге я ничего удивительного не видела и не знаю, зачем он был, какие были его конечные цели», — говорит она мне.

— А зачем вы в нем участвовали?

— Я много в каких тренингах участвовала. Особенно по молодости.

— Ну, то есть просто решили потусоваться с коллегами, тем более на озере Иссык-Куль?

— Ну да. Мне было чуть больше двадцати лет, — отвечает она.

Хотя казахстанские спецслужбы «плотно поработали» с контактировавшими с Поткиным активистами и журналистами, по словам Цзена, в итоге «их простили, а те написали покаянные письма, что ничего не понимали, их во все вовлек Поткин». «Казахи лояльно повели себя по отношению к своим гражданам, и никто из них не сидит», — говорит он. В тюрьме оказался только один из свидетелей по делу, журналист Жанболат Мамай, но по другому обвинению. Партию «Алга» в итоге запретили, ее лидер Владимир Козлов получил семь с половиной лет за связи все с тем же Аблязовым.

Хоть в деле и написано, что граждане Казахстана добровольно сообщили правоохранительным органам о планах Поткина, в суде они заявили, что не писали никаких заявлений. Например, редактора издаваемой в городе Жезказган «Молодежной газеты» Берика Жагипарова обвинение называет одним из руководителей экстремистского сообщества. «Он попал, как Милосердов, [случайно], он вообще как с другой планеты. В деле есть наши переговоры, но там обсуждаются вещи, вообще не имеющие отношения к делу. Так можно было и украинцев прикрутить к этому делу, с которыми я общался», — говорит Поткин.

В деле говорится, что он сообщил о планах организаторов экстремистского сообщества провести массовые акции 16 декабря в Комитет нацбезопасности Казахстана. Мне Жагипаров рассказал, что до суда не давал никаких показаний, а то, что утверждает следствие, — «не его вина».

— Вы с Поткиным, вообще, общались? — уточняю я у Жагипарова.

— Может, и общался. Но это был он или кто-то другой, я не могу сказать. Если честно, я не помню, о чем с ними говорил. И был ли это он.

— Как это?

— Раз с глазу на глаз не говорили, трудно что-то утверждать. Вот могу я быть уверен, что вы Илья Азар ?

— На 100 % нет.

— Вот и я об этом

— Но ничего такого вы не обсуждали?

— «Такое» по Интернету обсуждать глупо. Я считаю Поткина очень умным человеком. Вы же знаете, как у нас и у вас лепят судебные дела. Тем более политические. Я показаний не давал. Ни на кого не указывал.

Политтехнолог в розыске

В сентябре 2015 года Милосердов был объявлен в розыск. «Тогда он был нужен скорее как бумажная фигура, существующая в уголовном деле, нежели чем реальный человек, который сидит в тюрьме. Его реально не искали, добившись того, чтобы он уволился с тогдашней работы в правительстве Московской области, написав представление о том, что Воробьев пригрел на груди экстремистскую змею», — говорит Цзен.

Милосердов на другую официальную работу уже не устроился, продолжив заниматься выборами на договорной основе. Следствие утверждает, что Милосердов скрывался (и на этом основании требует держать его в СИЗО), хотя за два с половиной года до ареста он успел поучаствовать в разных политических кампаниях.

«Я занимался тем же, чем и раньше, — выборами. В 2016 году проводил кампанию [нынешнему депутату Госдумы от КПРФ] Денису Парфенову (он единственный коммунист, прошедший в Госдуму по одномандатному округу в Москве, на мои сообщения не ответил — И. А.), работал с Дмитрием Некрасовым, который собирался баллотироваться [в Госдуму], в 2017 году — с кандидатами в муниципальные депутаты от КПРФ. Общался с кучей народа постоянно, например [бывшим главой московского «Яблока»Сергеем] Митрохиным», — рассказывает Милосердов.

Дмитрий Некрасов подтверждает, что Милосердов работал у него на кампании в 2016 году. Он советовал Милосердову уехать, но тот «все время откладывал этот вопрос».

— А почему не уехали? — спрашиваю я Милосердова.

— Куда и зачем?

— Дело же было…

— Я всерьез к этому не относился и не вспоминал о нем.

Его жена говорит, что Милосердов не чувствовал реальной угрозы. «Он понимал, что к нему у правоохранительных органов претензии, но его не искали, да и мы предполагали, что развалим дело. Они заняли глухую оборону, и мне, его адвокату, не отвечали, предъявлены ему обвинения или нет, в розыске он или нет. А если убегать за границу, то это новая жизнь. А готов ли Петр терять профессию, круг общения и начинать заново?» — говорит Цзен.

Отдельным пунктом в обвинении Милосердова стоит использование поддельного паспорта (ч. 3 статьи 327 УК). Задерживавшим его сотрудникам полиции он якобы показал паспорт на имя Андрея Сельменского. «Нет, у меня не было такого паспорта и он никем не изымался, а его потом полковник полиции принес в отдел в Отрадном. Простейшее доказательство этого факта на видеозаписи, которую делал человек в момент моего задержания», — говорит Милосердов.