Отрицание Холокоста — это точно антисемитизм
Дискуссия о Холокосте может выглядеть как обычный научный спор, но это не всегда он. Никто из академических ученых, профессионально специализирующихся на истории гитлеровской Германии, не ставит под сомнение, что нацисты разработали план тотального уничтожения еврейского народа и приступили к его реализации. Существование этого плана было подтверждено в том числе на Нюрнбергском процессе над руководителями Третьего рейха. Научная дискуссия о Холокосте существует, но касается отдельных деталей, роли конкретных лиц, места еврейского геноцида в числе других преступлений нацистского режима и даже точного количества жертв, но не их порядка.
Те, кто ставит под сомнение Холокост в принципе, либо искренне заблуждаются и недостаточно компетентны в исторической науке, либо имеют предубеждения именно антисемитского толка. Часто — то и другое вместе. Если допустить, что Холокоста не было, то из этого следует, что современные евреи обманывают весь мир — а антисемитизм как система взглядов не приводит к чудовищным последствиям вроде массового уничтожения людей. Именно стремлением реабилитировать антисемитизм, очистить его от негативных коннотаций и вернуть в допустимый политический дискурс объяснял отрицание Холокоста американский психиатр Вальтер Райх.
Отрицание Холокоста распространено среди крайне правых групп самого разного толка, включая те, для которых главные враги — вовсе не евреи (одна из таких групп — американские расисты). Для них это способ оправдать ксенофобию и расизм как таковые, доказать, что подобные идеологии необязательно ведут к преступным практикам.
Некоторые исследователи называют «вторичным антисемитизмом» взгляды тех, кто не отрицает Холокост, но возлагает ответственность за него на самих евреев. Философ Теодор Адорно писал, что это одна из наиболее распространенных стратегий самооправдания стороны, которая наказана за преступления, но не раскаялась в них. Чтобы справиться с чувством стыда, они обвиняют во всем жертв. Журналист Генрих Бродер цитировал израильского врача австрийского происхождения Цви Рикса, который говорил, что немцы никогда не простят евреям Аушвиц.
Еще одна форма «вторичного антисемитизма» — попытка приравнять Холокост к другим государственным преступлениям и тем самым «нормализовать» его, доказав, что подобным «грешили» многие правительства. Именно так рассуждал в 1980-х годах немецкий историк Эрнст Нольте. Кроме того, он также в скрытой форме возлагал ответственность за Холокост на самих евреев, говоря, что уничтожение евреев было по сути ответом на большевистские репрессии в СССР, осуществленные руками «еврейских комиссаров и чекистов».
С обвинениями в том, что тему Холокоста сегодня используют в политических целях, дело обстоит сложнее. Такие обвинения вполне распространены: например, в 2000 году американский политолог и политический активист Норман Финкельштейн выпустил книгу «Индустрия Холокоста», в которой доказывал, что именно этим занимаются представители американского истеблишмента еврейского происхождения.
Критерием может быть то, кого именно считают «выгодоприобретателем». Если это государство Израиль, то в этом нет заведомого антисемитизма (но и заведомой объективности тоже!), поскольку это реально существующий политический субъект с конкретными интересами. А вот если обвинение направлено против абстрактного «еврейства», как в книге Финкельштейна, это очень похоже на антисемитизм.
Антисемитизм в современном мире изменился — и заметить его сложнее
Для понимания современного антисемитизма может быть полезной концепция аверсивного расизма, которую описали американские психологи Джон Довидио и Сэмуэль Гартнер. В психологии аверсивным называют стимул (например, еду, лекарство или внезапный громкий звук), который вызывает ту или иную форму отвращения, скажем тошноту.
В отличие от открытых расистов, аверсивные не высказывают своих убеждений прямо. Более того: такие люди не всегда отдают себе отчет в наличии этих убеждений, поскольку это вступает в противоречие с официальной системой ценностей, которую они — часто из конформистских соображений — приняли. Например, в США это демократия и равенство возможностей, в СССР такими были дружба народов и интернационализм. При этом если у аверсивного расиста появляется возможность проявить свои предрассудки без риска быть «пойманным за руку» и подвергнуться осуждению, он, с большой вероятностью, сделает это.
Так, в ходе одного из экспериментов белых студентов в США попросили оценить и дать рекомендации по приему на работу кандидатов с сильными, слабыми и неопределенными навыками. В тех случаях, когда речь шла о явно подходящих или, наоборот, неподходящих претендентах, студенты были вполне объективны. Но когда дело касалось кандидатов, чью профессиональную компетентность определить было сложнее, студенты рекомендовали белых более чем на 20% чаще, чем афроамериканцев.
Достаточно точным критерием аверсивного расизма считается тест имплицитных (то есть скрытых, подсознательных) ассоциаций. В ходе него испытуемый должен быстро отнести изображения с теми или иными подписями в категорию «хороший»/ «плохой», например нажав кнопку на компьютере. Допустим, человеку показывают темнокожего человека с подписью «праведник», потом — афроамериканца с подписью «убийца», а потом — белых с теми же подписями. Чем быстрее будет реакция на тот или иной стимул, тем устойчивее ассоциация.
Распространенное в современном обществе отношение к евреям можно объяснить именно через аверсивный расизм. Открытый антисемитизм после 1945 года, как правило, не приветствуется, а в некоторых странах прямо нарушает закон; однако в скрытых формах он продолжает существовать.
Одно из классических его проявлений — дискриминация советских евреев при приеме в вузы и на работу. Здесь в качестве аверсивного расиста выступало само государство, которое формально декларировало равенство всех народов, но на практике лишало граждан еврейской национальности определенных прав.
Скрытый антисемитизм хорошо виден и через определенные суждения и языковые практики. Например, такие:
1) дотошное высчитывание процента евреев — в первом советском правительстве, среди чекистов, начальников НКВД и ГУЛАГа;
2) расшифровка (в скобках, кстати или к слову) «подлинной» еврейской фамилии, имени и отчества того или иного политика, актера и так далее;
3) любовь к анекдотам типа «встретились русский, татарин и еврей…», где выясняется, что татарин глупый, русский простодушный, а еврей хитрый;
4) обильное цитирование негативных высказываний знаменитых людей, в частности писателей или их литературных персонажей, о евреях;
5) навязчивое подчеркивание, что среди евреев особенно сильна взаимопомощь, среди них почти нет пьяниц, наркоманов и прочих маргиналов, их матери самые чадолюбивые. Это выглядит как комплимент, но за ним может стоять намек на то, что евреи «хорошо устроились» и что среди них особенно сильна клановость.
Опасность аверсивного расизма в принципе и скрытого антисемитизма в частности в том, что их переход в открытую форму зависит только от внешних факторов. Если в какой-то момент власть начнет поощрять дискриминацию, аверсивные расисты будут только за. Именно так случилось в США, где у антимигрантских и антимусульманских инициатив Дональда Трампа нашлось немало сторонников — ультраправые даже прошли массовым маршем, выкрикивая лозунги вроде «Евреи нас не вытеснят». Как отмечает американская исследовательница Клаудия Кунц, «немцы не потому стали нацистами, что были антисемитами; они стали антисемитами, потому что стали нацистами».
Старые антисемитские стереотипы все еще существуют
Социологические исследования подтверждают, что ни в России, ни в Европе открытый антисемитизм не пользуется популярностью. Только 10% респондентов, опрошенных CNN в семи странах Европы, признаются в личной неприязни к евреям. Это число возрастает до 15% в Польше и до 19% — в Венгрии. В России, по данным исследования, проведенного «Левада-центром», в 2015 году к евреям неприязненно относились только 6% граждан (для сравнения: неприязнь к цыганам испытывают около 30% россиян и почти 40% европейцев).
Однако многие традиционные стереотипы по-прежнему сильны. Так, от 25 до 40% европейцев уверены, что влияние евреев в мировой политике, экономике и СМИ слишком сильно. В свою очередь, 39% россиян полагают, что нужно ограничивать число евреев на руководящих постах, а 67% выступает против того, чтобы еврей занял пост президента России. Около трети граждан РФ считают, что евреи занимают слишком большое место в культурной жизни страны. Половина уверена, что «в правительстве» слишком много евреев.
По данным исследования центра Pew, 17% европейцев против того, чтобы евреи становились членами их семьи (больше всего противников в Италии — 25%, меньше всего в Нидерландах и в Норвегии — по 3%), в России это число достигает 30%.
Среди негативных клише о евреях в России до сих пор популярна идея, что для них деньги важнее человеческих отношений (57%); что они живут богаче других людей (67%); что они всегда отстаивают только собственные интересы, а не интересы той страны, где живут (49%). Зато мнение, что люди этой национальности несут ответственность за беды России и для страны было бы лучше, чтобы их не было вовсе, разделяют не более 15%.
Эксперты «Левада-центра» считают, что с учетом положительной динамики еврейский вопрос ушел в России на второй план — но только по сравнению с другими видами ксенофобии. Популярнее становится и русский национализм: за 25 лет с 17 до 40% выросло число тех, кто считает, что у русских должны быть определенные преимущества по сравнению с остальными.
