«Пресечка»

Через двое суток после официального задержания, которое часто оформляют на день позже реального, арестованного обязаны вывезти в суд, чтобы «избрать меру пресечения». Проще говоря, суд должен дать добро держать обвиняемого несколько месяцев в СИЗО.

В суде ты можешь впервые после ареста увидеть своих родных. А можешь и не увидеть, даже если они у тебя есть, — откуда им знать, что нынче в 15:00 тебя доставят в Пресненский районный суд города Москвы?

В худшем варианте на суде, кроме тебя, будут лишь судья, следователь, прокурор и «правильный» адвокат.

Но даже в «лучшем» случае с родными ты вряд ли поговоришь. А адвокату «по назначению» ***** [плевать] — он здесь для мебели. И ты снова один.

Начинается заседание. Следователь зачитывает ходатайство, в конце: «…может скрыться. Прошу суд избрать меру пресечения в виде заключения под стражу». Адвокат что-то мямлит о подписке о невыезде или домашнем аресте. Суд дает слово тебе, ты встаешь: «Я не согласен. Я не буду скрываться от следствия и не собираюсь воздействовать на свидетелей».

Тебе не приходит в голову, что здесь, в суде, каким бы он ни был, ты можешь во всеуслышание заявить о пытках — и, как минимум, твои слова будут зафиксированы в протоколе судебного заседания. А может быть, если в зале суда будет кто-нибудь, кроме винтиков системы, информация просочится на волю. Но. Просто не приходит в голову! Ты еще не знаешь, что регламент можно ломать. И его нужно ломать!

СИЗО

В ИВС могут продержать до 10 суток. Потом обвиняемого должны перевести в СИЗО.

В СИЗО ты знакомишься с другими арестантами. Кого-то тоже пытали при задержании; кто-то сидит уже не один месяц, но по абсурдному обвинению; кто-то жаловался в вышестоящие следственные органы, в прокуратуру, в суд; кто-то заплатил миллион адвокату. И все сидят.

Притом, если тобой занимается ФСБ, ты, скорее всего, будешь сидеть на спецблоке — на корпусе, где маломестные камеры, нет мобильных телефонов, а вместо продажных прапоров на продоле неподкупный майор. Короче, изоляция.

Единственная твоя мысль: дожить до суда, а там доказать, что ты невиновен. Может быть, еще мысли о доме, о родных — ты им уже написал письмо и ждешь ответное.

Адвокат

«Адвокат придет, разберется!» — говорил мой сокамерник Махулав, уроженец дагестанского села Гимры. И это — предельно сжатая позиция многих подследственных, считающих себя некомпетентными в этих «юридических» делах.

Но на деле лоер может быть таким же некомпетентным. Например, его наняли твои друзья, потому что «он Ваську вытащил, когда его менты приняли с граммом гашиша на кармане». Но у тебя-то не грамм гашиша — тебе чекисты шьют ни много ни мало «участие в террористическом сообществе»!

Ты говоришь адвокату про пытки, а он в ответ качает головой и вздыхает: «Это ужасно!» Ты ему рассказываешь, что абсурдную «явку с повинной» у тебя «выбили» при задержании чекисты, и он советует обязательно все рассказать на суде.

Я не говорю, что все адвокаты такие — не имеющие ни желания, ни способностей оказать подследственному правовую помощь в случае пыток, — но многие. Очень многие.

Может быть, их этому не учили. Может быть, они боятся ФСБ. Я не знаю. Может быть, им просто ***** [плевать]. Но факт остается фактом. Редкий адвокат проявит инициативу и начнет доказывать, что вас пытала ФСБ.

Московская специфика

И еще важный момент.

Я был сильно удивлен, насколько грубо сработала ФСБ в «деле Сети» — столько явных следов пыток!

В то же время нас, фигурантов «дела АБТО», чекисты пытали так, что никаких следов не оставалось. Другие встреченные мной жертвы пыток ФСБ в Москве говорили о том же. Московская специфика? Возможно.

Ведь током — а это излюбленный метод чекистов — можно пытать, абсолютно не оставляя следов!

Меня пытали электрическим током при первом задержании, в ночь с 4 на 5 марта 2010 года. Провода подключали вначале к щиколоткам, а потом к вискам. Собирались еще и к яйцам… По ощущениям — я ведь ничего не видел — на концах проводов были небольшие металлические пластинки. И потом я честно искал следы этой экзекуции. Нету их!

И хер ты что докажешь.

Следователь

Как это ни удивительно, но впервые официально заявить о пытках меня вынудил следователь. На допросе 27 января 2011 года — спустя месяц после второго и окончательного задержания.

Следователь по особо важным делам подполковник юстиции Станишевская Анна Александровна предъявила мне «копию приложения к протоколу допроса свидетеля Асташина И.И. от 05.03.2010 (схема «Синдиката» и спросила, что я могу пояснить по «данному документу». Посоветовавшись с адвокатом, я не стал ничего выдумывать и достаточно подробно рассказал следователю, как меня пытали в ночь с 4 на 5 марта 2010 года, и как потом меня заставляли писать всякие небылицы о несуществующих организациях, в том числе о «Синдикате» (Асташина обвинили в причастности к «Синдикату „Автономная боевая террористическая организация“»- ОВД-Инфо).

И что вы думаете? Следователь Станишевская даже провела 30-суточную проверку сообщения о преступлении. Однако по ее итогу «заявление Асташина И.И. полностью опровергнуто» объяснениями оперов уголовного розыска ГУВД по г. Москве и УФСБ по г. Москве и Московской области, которые меня задерживали и пытали.

Впрочем, ничего другого я и не ожидал. Система.

Правовая неграмотность

С конца 2012 года я пишу жалобы в различные инстанции, если считаю, что нарушаются мои права. О том, что «так можно» и как это делается, я узнал в тюрьме, в Красноярске.

Но в 18 лет, когда меня «приняли», я ничего об этом не знал. Абсолютно ничего.

В первой моей камере на спецблоке «Матросской тишины» взрослые дядьки, все как на подбор сидевшие по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК (убийство, совмещенное с разбоем, вымогательством или бандитизмом — ОВД-Инфо), советовали мне: читай УК и УПК. И я читал. Но про пытки там не было ни слова!

И я думал, как получить меньше срок. А когда мне предъявили девять «205-х» (статья УК о терроризме — ОВД-Инфо) вместо двух «213-х» (статья о хулиганстве — ОВД-Инфо) — как отбиться от необоснованного обвинения и не уехать на 15 лет. Но я не думал о том, как доказать факт пыток и наказать гэбэшников. Потому что в УК и УПК ничего про это нет. Не только, конечно, поэтому, но и поэтому в том числе.