Почему Микки-Маус и Багз Банни носят белые перчатки и какое отношение это имеет к расизму? Что не так с племенем пиканини в «Питере Пэне»? Почему Памеле Трэверс пришлось переписать «Мэри Поппинс», а компании Warner Bros. выпустить комментарий к «Тому и Джерри»? Скандал с «Унесенными ветром», изъятыми из каталога HBO Max, запустил новую волну ревизии классических произведений, но от проявлений расизма не избавлена и детская классика. «Пеппи Длинныйчулок», «Король Лев», «Приключения Гекльберри Финна» и даже «Незнайка на Луне» хранят расистские приметы и намеки, а иногда и буквально навязывают расистские стереотипы. Weekend рассказывает, как расизм окружает нас с детства и как его распознать.
«Приключения Гекльберри Финна»
Вообще Джим страшно гордился своим знакомством с нечистою силою и смотрел на других негров свысока. Чтобы послушать историю Джима, негры приходили к нему за несколько миль. Он сделался самым уважаемым негром во всем околотке, и чужие негры смотрели на него, разинув рты, как на диковинку. По вечерам, собравшись у кухонного очага, негры вообще охотно ведут беседы о ведьмах и чертях, но как только кто-нибудь начинал щеголять своим близким знакомством с чертями, вмешивался Джим и говорил: «Ну что вы знаете про нечистую силу!» И оттеснял рассказчика на задний план. «Приключения Гекльберри Финна» (перевод Корнея Чуковского)
Книга Марка Твена о дружбе сбежавшего из дома подростка и сбежавшего от хозяйки раба была впервые опубликована спустя два года после отмены рабства в США и считается классикой аболиционистской литературы. Однако последние 30 лет роман регулярно упоминается в связи с расизмом и попадает в новости из-за очередного изъятия из школьных программ и библиотек США. Причина — в слове «nigger»: в современной Америке оно признано оскорбительным и практически исчезло из публичной речи (в Нью-Йорке его употребление официально запрещено), а для его обозначения используется эвфемизм «n-word» («слово на „н”»). В «Приключениях Гекльберри Финна» слово «nigger» встречается 219 раз, что делает проблематичным обсуждение романа в школе. В 2011 году было даже выпущено новое издание романа, в котором проблемное слово заменили на «раба» и другие нейтральные синонимы, но предприятие вызвало неоднозначную реакцию: одни обвиняли авторов в цензуре и порче классики, другие критиковали за «отбеливание» истории, третьи поддерживали замену, а некоторые предлагали не останавливаться на этом и идти дальше — в 2013 году, на волне популярности мэшапов, группа энтузиастов издала свою версию романа, заменив злополучное слово на слово «робот». Русские переводы полемика не затронула: в классических советских переводах Корнея Чуковского (1942 год) и Нины Дарузес (1955 год) использовалось слово «негр», не считающееся в русском языке пейоративным, оно же осталось и в новом переводе Сергея Ильина, вышедшем в том же 2011 году, когда в США издали скорректированный вариант романа. Это, впрочем, не значит, что русский перевод можно считать безупречным: фрагменты с описанием примитивных нравов американских рабов и изображением их как людей недалеких, склонных к суевериям и искренне верящих в чертей и прочую потустороннюю нечисть, никуда не делись.
«Мэри Поппинс с Вишневой улицы»
Под пальмами сидели мужчина и женщина, оба черные и почти нагие, зато сплошь увешанные бусами, а на головах — уборы из страусовых перьев. Бусы многими рядами свисали с шеи, оттягивали уши и даже нос. Даже пояс был сплетен из тысячи бусин. На одном колене негритянки сидел крошечный черный, весь голый карапуз и улыбался невесть откуда появившимся детям.
— Мы так давно ожидаем тебя, Мэри Поппинс,— засмеялась негритянка.— Ты привела с собой детей угоститься сладкими арбузами? Они совсем малютки. Не мешало бы немножечко почистить их ваксой. Милости просим, мы всегда очень рады тебя видеть. «Мэри Поппинс с Вишневой улицы» (перевод Марины Литвиновой)
Книга про безупречную и невозмутимую няню абсолютно невинна, если читать ее в переводе Бориса Заходера и в недавних изданиях на английском. Но довольно расистская, если в переводах Марины Литвиновой (1996 год) и Игоря Родина (1992 год) или в оригинальных изданиях до 1981 года. Дело в том, что, работая в 1960-х над первым русским переводом книги, Борис Заходер по каким-то причинам пропустил четыре главы повести, в том числе и шестую главу «Плохой вторник», в которой Мэри Поппинс с помощью волшебного компаса путешествует с детьми по сторонам света и знакомится с их жителями — эскимосами, китайцами, индейцами и африканцами. Литвинова и Родин эту главу перевели, сохранив расистские стереотипы и клише в описании африканцев. Речь не только о внешнем виде (они ходят голыми, наряжаясь в бусы и страусиные перья), но и о многочисленных случаях менее очевидных расистских подтекстов. Предложение угостить детей арбузом отсылает к уничижительному стереотипу о невероятной любви афроамериканцев к бахчевым культурам — в начале XX века в США были популярны открытки с изображением чернокожих, поедающих арбузы, к одной из них даже прилагался издевательский стишок: «В пожираньи арбуза свинью обгоню, потому что Арбуз — это имя мою». Шутка про то, что детей следует почистить ваксой, обыгрывает излюбленный ход с рекламных плакатов американских мыловаренных компаний, заявлявших, что чернокожие — это просто немытые белые. Еще одно расистское клише переводчики передать все-таки не смогли — нарочито безграмотный и ломаный английский, на котором чернокожие разговаривают с Мэри Поппинс. Спустя почти 50 лет после первого издания повести Памеле Трэверс пришлось самостоятельно отцензурировать эту главу, чтобы избавиться от обвинений в расизме: с 1981 года в англоязычных изданиях с героями встречаются дельфин, панда, попугай и белый медведь, но на русский язык эта редакция пока не переведена.
«Пеппи Длинныйчулок»
— Усомбусор-мусор-филибусор,— сказал капитан и грозно нахмурил брови.
— Ой, он говорит по-негритянски! — восторженно воскликнул Томми.— Что это значит, дядя Эфроим!
— Это значит: «Дрожите, мои враги!» — Скажи, папа, а негры не удивились, когда ты вышел к ним на берег? — спросила Пеппи.
— Ну конечно, они сперва немного удивились,— ответил капитан,— и собирались взять меня в плен, но, когда я голыми руками вырвал из земли пальму, они передумали и тут же выбрали меня королем. Так я и стал жить: по утрам правил островом, а после обеда мастерил лодку, ушло много времени, потому что мне все приходилось делать самому. «Пеппи Длинныйчулок» (перевод Лилианны Лунгиной)
Сильная, находчивая и самостоятельная Пеппи живет одна и всем, кто интересуется местонахождением ее родителей, отвечает, что ее мама — ангел, а папа — негритянский король. В качестве детской шутки вроде бы не страшно, но все становится плохо, когда папа наконец объявляется и действительно наряжается в негритянского короля: напяливает стереотипную набедренную повязку и бусы и начинает говорить на выдуманном Астрид Линдгрен африканском диалекте, представляющем собой бессвязное чередование слогов. Описание коронации африканцами первого увиденного белого человека и радость, с которой они отдаются ему в управление,— яркий пример романтизации колониальной политики и представлений о неспособности африканцев к собственной государственности. В начале книги Пеппи объясняет друзьям свое пристрастие к вранью тем, что долго жила в Бельгийском Конго, население которого, по ее словам, абсолютные лжецы, которые «врут с семи утра и до захода солнца», и в этом объяснении дает о себе знать распространенный стереотип о лживой природе африканцев. Помимо африканцев Пеппи в довольно уничижительной форме отзывается еще примерно о двух десятках рас и наций: в Египте люди ходят задом наперед, в Индии — на руках, в Китае есть люди с комически огромными ушами, а в Бразилии никто не выходит на улицу, не намазав голову яйцом, и так далее. Разумеется, не стоит воспринимать рассказы Пеппи как пропаганду расизма и ксенофобии, но можно на их примере обсудить проблему экзотизации и необходимость уважения к другим культурам.