Дружба народов

Гораздо большую проблему, чем русские старослужащие, для призвавшихся представляют кавказцы. Об этом рассказывали почти все собеседники «Ленты.ру». «Они в большей степени гопники, чем наши гопники. Дикие, резкие, нетерпимые, стоят друг за друга, вписываются то есть. В итоге отжимают все, что могут: личные вещи, казенные предметы обмундирования, привилегии по службе. Не занимаются уборкой, не моют посуду», — рассказывает Михаил.

По его словам, перед сплоченными кавказцами пасовали даже офицеры: «Причем похоже было, что прогибались чаще русские офицеры, чем их соотечественники».

Владимир Денисов, служивший в 2009 году в Хабаровском крае, был свидетелем межнациональных стычек — 30 тувинцев на 30 дагестанцев. Они пошли друг на друга с ножами и заточками. «Никто, правда, не погиб, вовремя разогнали», — говорит он.

На Новый год, как вспоминает служивший в Наро-Фоминске Станислав, на почве межнациональной розни кавказцы «покромсали» русского парня. Потом неделю праздников вся дивизия «тупо стояла на плацу», ведь ответственность за происшествие в части всегда коллективная.

Станислав подтверждает, что кавказцев боятся и некоторые офицеры. По его словам, был случай, когда один чеченец «получил по щам». «Страшно даже не то, что кавказцы есть в расположении [части], а в том, что на территории дивизии в один день появилась куча гражданских лиц», — рассказывает он. Это были люди, не имеющие отношения к армии, просто чеченцы «из-за забора». «Они разбирались с офицерьем: «Кто его ударил? Мы сейчас всех вас…»», — вспоминает он.

По словам Эдуарда Голубева, «вся эта мусульманская история» не подразумевает следования армейскому укладу: они не моют пол, не отдают командирам воинское приветствие.

«Они обступали офицеров и угрожали им, а офицеры — те же люди, у них есть свои страхи», — рассказывает Эдуард, служивший под Краснодаром. Неважно, старший лейтенант ты или капитан, которому уже 40 лет. «Когда тебя окружает десять Хабибов Нурмагомедовых, ты понимаешь, что сейчас нужно говорить не «Слышьте вы, пидорасы, быстро работать!», а как-то иначе».

«Не дай бог кто-то заденет кавказца — даже те, кто его лично не знает, ингуши, чеченцы, дагестанцы впрягутся моментально. У нас это не развито», — сожалеет Станислав.

У Михаила, служившего в ППС в Курске, есть своя версия, почему там было так много призывников с Кавказа. «Это специфика задач, которые выполняет часть. Если случится подавлять народные волнения — у них рука не дрогнет», — считает он.

«Шакалье»

«Есть офицеры, которых солдаты реально уважают, готовы за собой вести. А есть шакалы. Солдаты между собой называют их шакальем», — рассуждает Станислав. Именно последние, по его мнению, оказались в той части, в которой 20-летний Рамиль Шамсутдинов расстрелял из табельного оружия сослуживцев и командира. «Шакалье» — это офицеры, которые пытаются утвердиться за счет солдат, поясняет он.

«Офицеры — это как раз те ребята, которые очень сильно сокрушаются по поводу того, что сейчас армию крышует ФСБ и «Солдатские матери», — уверен Эдуард Голубев. — Это они любят говорить: «господи, десять лет назад вас, срочников, били руками, ногами и табуретками, а сейчас, если на вас что-то появится, сразу приедут важные ребята»». Поэтому бить солдата они не будут. Его будут чморить, могут плюнуть на одежду. В лицо не плюнет никто.

Владимир Денисов, служивший под Хабаровском, не оправдывает Рамиля Шамсутдинова, но уверен, что его довели: «Регион, где он служил, — Забайкальский край, там очень много богом забытых частей, которые никто не контролирует, они живут сами по себе, и дедовщина там присутствует».

Все собеседники «Ленты.ру» не сомневаются, что Шамсутдинов был изгоем, какие есть практически в каждой части. Причем это необязательно физически слабые люди, доходяги. «Видно, что он не хлюпик. Думал, что будет нормально себя чувствовать, а тут его окунают головой в унитаз, не дают спать, что довольно жестко. И понятное дело, что человеку тупо стало нечего терять», — считает Эдуард. Никакой системной истории в этом случае он не видит, а видит человека, который не должен был оказаться в армии. «В голове [у таких] просто что-то переключается, и они начинают «работать»».

«Как у нас происходит все? Есть ФСБ, которая занимается армией, «Солдатские матери». К тебе реально каждое утро или вечер приходит врач, меряет температуру, проверяет на синяки, — говорит он. — Но у нас ведь как в «Цельнометаллической оболочке» Стэнли Кубрика: бьют так, чтобы синяков не было. Все эти проверки людей подвигают на то, чтобы взять вафельное полотенце, положить туда кусок хозяйственного мыла и избить тебя им, потому что тогда вообще никаких следов не будет, но это будет безумно больно».

Станислав считает, что наличие в части офицера-«шакала» — показатель работы командного руководства. «Рано или поздно в дивизии все равно узнают, что есть офицер, распускающий руки и беспределящий, и раз его держат — значит, нет человека на его должность, либо есть какие-то другие причины», — уверен Станислав.

В том, что касается неуставных отношений, мнения собеседников «Ленты.ру» сходятся: без «неуставщины» современная призывная система просто не будет работать. «Без нее никак, из армии получится детский сад. Многое понимаешь только через грубую силу», — считает Владимир Денисов. Станислав говорит, что неуставные отношения вообще присутствуют везде, в любой структуре, и жить четко по уставу просто невозможно.

Другие уверены, что «неуставщина» — это действительно проблема, которую можно и нужно решать, причем решение ее вполне очевидно: отказ от призыва и переход на контрактную систему. Эдуард считает, что проблема состоит во всеобщем призыве.

«Я видел в своем военкомате в Краснодаре чуваков, которые ведут себя очень странно, — говорит он. — Я не доктор, не могу диагностировать, но этих товарищей реально не надо брать. Но бабушкам и полковникам в отставке очень нужно, чтобы в армию пошли все. Для выполнения плана».