Начиная с 1980-х адресатами ультраправого насилия становятся в первую очередь сами неонацисты — террористы стремятся стать примером для подражания среди единомышленников и занять свое место в праворадикальном каноне. Вырабатывается целая система символов и отсылок друг к другу — например, Тобиас Ратьен из Ханау в своем манифесте вспоминает об убийствах в мечети в новозеландском Крайстчерче. Террорист из Новой Зеландии в свою очередь ведет онлайн-трансляцию расстрела посетителей мечети, во время которой рассказывает, как его идеологически обогатила повестка европейского движения идентитаристов. В целом же в основе идеологии ультраправых террористов до сих пор лежат несколько модифицированные мифы о партизанском отряде «Вервольф», концепция «маленькой войны» и консервативные представления о героических идеалах маскулинности.
В немецком контексте, подчеркивает специалистка по антидискриминационному праву из Университета Гумбольдта Дорис Либшер, принято говорить о «враждебности по отношению к приезжим» — во многом это помогает замаскировать нарастающую в последние десятилетия проблему расизма в Германии. По оценкам социологов, к концу 1990-х расистские взгляды перестали считаться табуированными и нашли свой путь из неонацистских кругов в остальное общество. Эскалация уличного правого насилия как в Западной, так и в Восточной Германии меняет общественный климат — и на фоне недооценки этой угрозы со стороны властей делает возможной историю Национал-социалистического подполья (NSU).
Служба защиты Национал-социалистического подполья
На протяжении 13 лет Национал-социалистическое подполье занималось терактами и убийствами мигрантов — с 1998 года жертвами банды стали 8 человек турецкого происхождения, один грек и одна полицейская-немка. Неонацисты из этой группы предприняли 43 покушения на убийство, осуществили три взрыва и 15 ограблений. Точное число активных членов NSU до сих пор неизвестно — их окружение оценивается в 200 человек, среди которых есть ультраправые политики, неонацисты и праворадикальные интеллектуалы.
Все эти годы полиция была уверена, что за убийствами мигрантов кроются криминальные разборки этнических группировок. Этой версии большей частью придерживались и медиа, тогда как в турецком сообществе о расистских мотивах и возможной связи между преступлениями заговорили еще с конца девяностых. Как отмечает профессор социологии Университета Гумбольдта Юлиана Каракаяли, во многом именно институциональный расизм позволил Национал-социалистическому подполью просуществовать так долго.
В ноябре 2011 года Национал-социалистическое подполье само себя разоблачило — трупы двух участников группы, Уве Мундлоса и Уве Бенхардта, нашли в сожженном трейлере: опасаясь быть схваченными после неудачного ограбления, они решили покончить с собой. Их оставшаяся в живых сообщница Беате Чепе разослала в прессу и полицию заранее записанное видеообращение, на котором члены банды берут на себя ответственность за теракты и убийства, а также рассказывают о своих мотивах и идеологии.
Саморазоблачение террористов привело к глубокому внутриполитическому кризису в Германии — впервые обществу становятся понятны масштабы современной неонацистской угрозы. История NSU показала и полный провал полиции и спецслужб в борьбе с ультраправым экстремизмом: за годы расследований и судебных процессов стало понятно, что имена участников террористической группы много лет были известны Службе защиты Конституции. Более того, спецслужба годами финансировала информантов из их окружения, иногда шестизначными суммами, а после разоблачения Национал-социалистического подполья засекретила или уничтожила значительную часть необходимых для расследования документов.
В деле остается много пробелов несмотря на громкий судебный процесс в Мюнхене, продлившийся пять лет, многочисленные парламентские (например, Бундестага и Ландтага Северного Рейна-Вестфалии) и журналистские расследования.
До сих пор не ясно, остались ли на свободе другие активные участники террористической группы и почему спецслужбы, зная о существовании Национал-социалистического подполья на протяжении многих лет и даже установив с ними прямой контакт через своих агентов, так ничего и не предприняли. Как выяснили журналисты, в 2006 году во время убийства Халит Йозгат в Касселе на месте преступления даже присутствовал агент спецслужбы Андреас Темме — но полиция его никогда не допрашивала, и роль агента в этой истории так и остается непроясненной.
Все связанные с Национал-социалистическим подпольем материалы Службы защиты Конституции засекречены на 120 лет. Как считает юристка Дорис Либшер, их публикация, которой из года в год добиваются активисты, может привести к еще более глубокому кризису аппарата спецслужб и неизбежно поднимет слишком неудобные вопросы, которые Германия успешно игнорирует десятилетиями — например, если выяснится, что немецкие спецслужбы симпатизируют ультраправому терроризму.
Убийство политика Вальтера Любке
Спустя четыре года после саморазоблачения Национал-социалистического подполья, в октябре 2015-го, муниципальный президент округа Кассель от Христианско-социального союза Вальтер Любке встречается с избирателями и рассказывает, что в связи с обострением европейского миграционного кризиса в округе планируется временно открыть центр приема беженцев.
Публика реагирует на новость враждебно, слышны оскорбления и расистские высказывания. Разгоряченная публика пытается сорвать выступление Любке, который старается и дальше вести дискуссию, но замечает: «Если выступающие против помощи мигрантам не разделяют демократические ценности этой страны, они в любой момент могут покинуть Германию».
Высказывание Любке произвело эффект разорвавшейся бомбы: в ютубе и фейсбуке правые развернули агрессивную кампанию против чиновника, его семье сотнями посыпались угрозы. Травлю Любке поддержала не только праворадикальная «Альтернатива для Германии», но и его же собственный Христианско-социальный союз — правое крыло партии призвало политика уйти в отставку из-за этих слов. Призывы к расправе над Любке и его персональные данные, включая адрес, появляются на ультраправых сайтах — к слову, ни один из этих сайтов до сих пор не признан властями экстремистским.
Среди слушателей этого выступления Любке были и двое неонацистов — Штефан Эрнст и Маркус Хартманн. Четыре года спустя, в июне 2019-го, они подъехали на машине к дому Вальтера Любке в деревне Истха — и в упор расстреляли политика.
Полиция вычислила убийц по оставшимся следам ДНК и задержала их спустя две недели: при обыске у Эрнста обнаружились подробные досье на 60 человек — среди них, например, лидеры еврейской общины Касселя, политики и активисты, помогавшие беженцам — неонацист рассматривал их в качестве потенциальных целей для будущих покушений. Убийцы Вальтера Любке не попадают в привычный паттерн «террористов-одиночек», на который так часто ссылались немецкие спецслужбы и полиция на протяжении последних 30 лет: Штефан Эрнст — один из наиболее известных неонацистов центральной Германии, давно находившийся в поле зрения Службы защиты Конституции.
Кроме того, как показало расследование, проведенное активистами антифашистской платформы Exif, он был тесно связан с международной ультраправой организацией Combat 18, ответственной за теракты в Великобритании, Германии, Италии, Швеции и Швейцарии. Российская ячейка, обычно обозначавшая себя как Blood and Honour/Combat18, была тесно связана с расистским насилием в двухтысячные, близкие к ней активисты совершили теракт в дагестанском кафе в Орле, а лидер группировки тесно общался с нацистами из БОРН, ответственными за 11 политических убийств. В России Blood and Honour признана экстремистской организацией. Запрещена Combat 18 и в Германии.
Журналисты Exif утверждают: в убийство Вальтера Любке были вовлечены до десяти мужчин, каждый из которых за последние десять лет так или иначе получал деньги от региональной Службы защиты Конституции за работу ее информатором. И через этих информаторов прослеживается связь между убийством политика и делом Национал-социалистического подполья — еще с начала нулевых некоторые из них поддерживали регулярный контакт с террористами из NSU.
