«Оговорить Навального в обмен на условку». Как националист Ратников сбежал из-под домашнего ареста.

Лидер националистического движения «Черный блок» Владимир Ратников (Комарницкий) в середине февраля исчез после одного из заседаний суда и был объявлен в федеральный розыск. 1 марта он записал видео, сообщив, что сбежал из-под домашнего ареста, потому что «не надеялся на справедливый суд». В интервью «МБХ медиа» Ратников рассказал, как спланировал и осуществил побег, как чуть не «организовал захват власти» с Алексеем Навальным, а также о знакомстве с Тесаком.

По делу «Черного блока» с 2018 года проходят Владимир Ратников и четверо его сподвижников. Их обвиняют по ряду статей УК РФ, в том числе в создании экстремистского сообщества и подготовке к беспорядкам. Среди фигурантов дела Дмитрий Макаров (настоящая фамилия Спорыхин, 28 ноября 2020 года сбежал из-под домашнего ареста, объявлен в федеральный розыск, до сих пор не найден), Артем Воробьев (под домашним арестом), Дмитрий Никитин (под подпиской о невыезде) и Виктор Трофимов (находится в СИЗО). В отношении Ратникова возбуждены дела по шести статьям УК РФ – «Возбуждении ненависти либо вражды организованной группой» (ч. 2 ст. 282 УК), «Хулиганство» (ч. 2 ст. 213), «Организация массовых беспорядков» (ч. 1 ст. 212), «Создание экстремистского сообщества» (ч. 1 ст. 282.1), «Публичные призывы к экстремизму в интернете» (ч. 2 ст. 280), «Публичное оправдание терроризма» (ч. 1 ст. 205.2). В 2017 году Ратников-Комарницкий выдвигался от ПАРНАС в совет депутатов Академического района столицы, а в партии его называли «настоящим московским интеллигентом».

Одним из поводов для уголовного преследования стала политическая программа Ратникова и сподвижников «Манифест Черного блока — 14 пунктов», где говорится о запрете «Единой России», «уничтожении всех действующих криминальных групп и ОПГ, состоящих из представителей диаспор», возвращении смертной казни, высылке незаконных мигрантов, национализации крупных предприятий и многом другом. Членам «Черного блока» также вменяют выкрикивание экстремистских лозунгов во время «Русских маршей», использование запрещенной символики. Кроме того, по версии следствия, летом 2017 года Ратников и еще несколько человек напали на ЛГБТ-активисток Зою Матисову и Надежду Арончик, облив их едкой жидкостью.

«Я хотел доказать свою невиновность, но шансов не было»

— Побег из под домашнего ареста — довольно редкое явление в России. Почему решились на такой шаг?

— Летом 2020 года меня после двух лет в СИЗО отпустили из-под стражи из-за коронавируса. Тогда я не хотел уезжать, планировал оставаться под домашним арестом, доказывать свою невиновность в суде. Однако вскоре понял, что это невозможно, никаких доказательств или ходатайств от меня не принимали. Я видел другие политические дела с плачевным исходом и понимал, что репрессии будут только усиливаться. Стало понятно, что я получу большой срок и поеду в колонию, поэтому я принял решение сбежать из под домашнего ареста.

— То есть идея зрела давно?

— Я прорабатывал все варианты. Моей целью было оставаться и доказывать свою невиновность, но в начале этого года я принял другое решение.

— Есть какой-то момент, который стал для вас решающим?

— Я бы сказал, что таких моментов было два. Это отстранение судьей моего адвоката (по словам Ратникова, суд отстранил Максима Плешкова от участия в процессе с формулировкой «за злоупотребление правами» — «МБХ медиа») и назначение государственного защитника, а также бездействие суда. Судья Тришкин засыпал во время заседаний, мои права никак не соблюдались. Я понял, что это превращается в фарс и о справедливом суде не может быть и речи.

Я продумал все до мелочей, это заняло больше месяца.

Ни родители, ни кто-либо другой об этом не знали. Для них было шоком, что я не вернулся домой после суда.

— В своем ролике вы рассказали, что сбежали, срезав электронный браслет. Как это происходило и почему вас не смогли быстро задержать?

—У меня на ноге был электронный браслет для контроля моего местонахождения. К нему прилагалось мобильное контролирующее устройство (МКУ), похожее на смартфон. Радиус его действия 50 метров, я носил его с собой на первые суды, а потом перестал. Когда я уходил на суд 15 февраля, то система показывала, что все в порядке, а потом перестала меня видеть из-за радиуса действия. После заседания я поехал на окраину Москвы, сел к товарищу в машину и секатором перерезал электронный браслет. Если бы я сделал это дома, то МКУ показало бы, что произошел взлом, а поскольку его с собой не было, то система никак не отреагировала. При этом браслет я через знакомых передал своему инспектору, потому что он материально ответственный за устройство. Этот человек не был причастен к моему уголовному делу и поэтому я не хотел, чтобы он платил десять тысяч рублей.

Кстати, прежнее руководство ФСИН устроило распил во время закупки браслетов, поэтому у нас в стране такие некачественные модели, работают через раз.

— Потом вы уехали из Москвы?

— Да, я выехал из Москвы и попал в безопасное место, скажем так. Пока не могу сказать, я в России или нет. Вечером 15 февраля отец забеспокоился, позвонил инспектору и сказал, что я не пришел домой. Тот сразу обратился в суд, чтобы объявить меня в розыск, но я выбрал очень удачный момент, когда был двухнедельный перерыв между судами из-за болезни председательствующего, и они не могли объявить меня в розыск.

— Владлен Лось из ФБК, которого вывезли из России с мешком на голове, рассказывал, что чувствовал себя как в фильме «Операция Арго». У вас было такое ощущение?

— У меня вся жизнь как фильм какой-то, постоянно что-то такое происходит, поэтому ничего удивительного. Вообще, если говорить об эмоциях, то я не особо волновался, был спокоен.

«У нас радикальные требования, но не методы»

— В своем видео вы говорили, что не хотели сидеть десять лет. Какие были основания полагать, что у вас будет обвинительный приговор?

— Я вижу практику по политическим делам, у меня только по одной статье срок до восьми лет лишения свободы. Мне не на что было надеяться, я никогда не сомневался, что будет обвинительный приговор, но надеялся хотя бы на штраф или условку.

— Сейчас в вашем деле целых шесть статей УК РФ, большая часть из них — за экстремизм.

— Вообще было девять, потом пару дел прекратили за сроком давности. Я считаю себя законопослушным гражданином. Ни по одному эпизоду не было события преступления, я свою вину не признавал.

Все дела сфабрикованы, меня преследуют за взгляды, не я первый и не я последний. Я кричал какие-то лозунги, но действовал в рамках закона и ни к чему не призывал. Некоторые СМИ со ссылкой на «доброжелателей» писали, что нас якобы курировали из Центра Э или других органов. Если бы это было так, то я бы создал группу, а потом сдал своих подчиненных. Но первым был задержан я, два года не давал никаких показаний, никого никогда не подставлял и не сливал. Каких-либо отношений с силовиками у меня не было.